– Но это, нет, – Лида теряла разум, понимая, что стоит теперь зажатая между его коленей, а сильные руки скользят по ее спине, ниже, по ногам, снова взлетели вверх, ухватили за талию. – Нет, нельзя так… Не надо…
– Надо! Надо взрослеть, девочка!
Жаркий шепот в самое ухо заглушил остатки разума в ее девичьей головке, и Лида не заметила, как оказалась лежащей на собственной кровати, а Арсений возвышался сейчас над ней, упершись одной рукой в подушку, а второй страстно лаская ее. Он наклонился и зажал ей рот долгим поцелуем, заглушая последние просьбы и мольбы, побеждая слабый напор оставшегося сопротивления. Когда он понял, что девушка обмякла под его руками, он на минуту отпустил ее, привстал на коленях, выпрямился и одним рывком скинул с себя рубаху через голову, обнажив торс. У Лиды перехватило дыхание. Он протянул руку и стал расстегивать пуговки у нее на груди – одну за другой, одну за другой. Лида молчала и только смотрела на него в полумраке. Арсений всей тяжестью навалился, лег на нее, но тут безбожно заскрипели пружины кровати, и оба на миг застыли.
В тишине Арсений стал босыми ногами на пол – когда он успел скинуть сапоги, Лида не заметила вовсе – сорвал с постели лоскутное одеяло и одним широким жестом расстелил на полу. Стащил туда же подушку, и, подняв Лиду на руки, уложил на вновь изобретенное ложе. Теперь ночную тишину не нарушал никакой скрип, а только слышались подавляемые стоны и неровное дыхание двух человек.
***
Травы на клумбе давно сменились ярким пестрым ковром астр и георгин, и теперь они радовали глаз своим пышным цветением. С того дня, когда няня не пустила Лизу под дождь, когда плакала Аленка Вересаева и открыли дверь в покои Гаджимханова, та так и оставалась по сей день не запертой. Лиза подчинилась граду настойчивых просьб гостя и пользовалась его коридором еще пару раз во время непогоды. Но это оказалось не единственным преимуществом открытого хода в Большой дом. Лиза частенько стала позволять себе ловить последние теплые деньки и проскальзывать в сад боковым ходом. Одной. Без Аленки, которую приходилось звать с собой, если в сад открывались двери из зала. Лиза видела иногда свою ученицу в окне, но они лишь обменивались приветствиями и, помахав девочке ладонью, Лиза получала час, а то и два абсолютного уединения. Она читала тут, писала в дневник или просто думала и мечтала, вдыхая запахи начинавшей желтеть листвы. Это не могло ей полностью заменить любимое Луговое, но все-таки так лучше, чем сидеть в комнате безвылазно. Сегодня она ушла туда, чтобы прочитать долгожданное письмо, пока у нее еще оставалось немного времени до занятий с Аленкой.