– Не надо.
Мэри-Маргарет подалась вперед и прошептала по буквам:
– Эс, у, ка, а. – Она покачала головой и, помолчав, продолжила: – Но меня этим не возьмешь. Я позвала охранника и велела вышвырнуть гаденыша. И знаешь, что произошло?
– Нет, меня же там не было.
– Он расплакался! Мол, его деньги ничуть не хуже других, мол, ему уже невмоготу, что его держат за гражданина второго сорта. Будь моя воля, говорю, я бы тебя вообще лишила гражданства. Все вокруг засмеялись, и наши, и клиенты, а он уселся на лавку, весь такой разнесчастный, как будто это мы осрамились! По мне, так всех этих педерастов надо изолировать. Свезти на какой-нибудь остров, пусть там друг другу и пакостят. Погоди, о чем мы говорили-то? Ах да, в какую церковь ты ходишь.
– Святого Эндрю, что на Уэстленд-роу, – наобум сказал я, не надеясь угодить человеку с такой уймой предрассудков.
– Замечательный храм, – неожиданно одобрила Мэри-Маргарет, не раскритиковав его высоту, ширину или слишком длинное название. – Великолепная архитектура. Каждый год я посещаю эту церковь в Чистый четверг. Интересно, мы там не пересекались?
– Возможно всё, хотя кое-что – маловероятно.
– Ладно, замнем для ясности. – Мэри-Маргарет сделала глоток и сморщилась. Похоже, и чай ей чем-то не угодил. – Как ты сам по себе?
– Что, прости?
– Работа, говорю, хорошая?
– О да. – Я поведал о своей службе в министерстве, и взгляд моей собеседницы моментально просветлел.
– Вот работа так работа, – сказала она. – Не хуже, чем в банке. Госслужба – то, что надо. С нее не уволят, даже если ты полная бестолочь, а в стране кризис. Папа всегда хотел, чтобы я поступила на государственную службу, но я сказала: папа, я молодая и независимая, я сама решу, чем мне заниматься, и я выбрала обменник Ирландского банка, что на Колледж-Грин. Однако прелесть госслужбы в том, что можно всю жизнь просидеть за своим столом до той поры, когда всё уже позади, а впереди только смерть. По-моему, в этом есть некая большая надежность.
– Я об этом как-то не думал. – Такая трактовка бренности и невзгод показалась мне любопытной. – Наверное, ты права.
– Я говорила, что мой дядя Мартин был чиновником?
– Нет. Ведь мы с тобой виделись всего один раз.
– Он был отличный чиновник. И прекрасный человек. Правда, у него щека дергалась, а я этого не люблю. Люди с тиком меня нервируют.
– Он еще служит? – спросил я. – Может, я его знаю?
– Нет, он впал в маразм. – Мэри-Маргарет покрутила пальцем у виска и перешла на шепот: – Порой не помнит, как его зовут. А меня как-то раз принял за актрису Дороти Ламур! – Она хохотнула, глянула по сторонам, и лицо ее тотчас вновь окаменело. – Ты только посмотри на нее!