– Слово «аналитическая» означает другое. Ну что ж, дерзните.
– Напомните, что вы преподаете, Эмили? Женский вопрос?
– Нет, историю России. Но в курсе есть раздел о русских женщинах, если они вас интересуют.
– Удивительная страна. Цари, большевики, Зимний дворец и прочее. Наверное, вы много раз там бывали?
Эмили помотала головой:
– Нет, пока что ни разу.
– Не может быть!
– Зачем мне врать?
– Да нет, просто я удивлен. Если уж вас так привлекает Россия и ее прошлое, было бы естественно туда съездить и все увидеть собственными глазами. А то как-то странно.
– Что вам сказать? Вот такая я загадочная.
– Но вы, конечно, знаете русский язык?
– Нет. А вы?
– Разумеется, нет. Но я не преподаю его в университете.
– Я тоже. Я читаю курс российской истории.
– И все же это очень странно.
– Ничуть, если вдуматься. Вот Игнац интересуется ирландской литературой, однако никогда не был в Ирландии и не говорит по-ирландски.
– Но большинство ирландских авторов пишут на английском.
– В вашей стране угнетают национальных писателей?
– Нет.
– Тогда почему никто не пишет на ирландском?
– Нет, кое-кто пишет. – Я начал злиться. – Но эти книги не так широко известны.
– То есть продаются плохо. А вы, оказывается, выжига. Знаете, в прошлом году я прочла роман вашей матери. Ее-то книги продаются хорошо, верно?
– Приемной матери, – поправил я.
– Без разницы.
– Не скажите. Тем более что материнское чувство в ней было не так уж сильно.
– Вы читали «И жаворонком, вопреки судьбе…»?
– Разумеется, читал.
– Неплохо, да?
– По-моему, больше чем неплохо.
– В романе мальчик выведен настоящим монстром. Жуткий врун и подлиза. Неудивительно, что мать хочет его убить. Интересно, сюжет автобиографичен?
– А ты знаешь, что на факультете висит портрет Мод? – перебил нас Игнац.
– Правда? – удивился я.
– Да. На стене перед деканатом четыре портрета – Вирджиния Вульф, Генри Джеймс, Скотт Фицджеральд и Мод Эвери. Первые трое смотрят мимо камеры, и только твоя мать…
– Приемная.
– … глядит прямо в объектив. Вид у нее взбешенный.
– Очень на нее похоже.
– С сигаретой в руке она сидит возле окна в свинцовом переплете. На столе пепельница, полная окурков.
– Это ее кабинет на Дартмут-сквер, – сказал я. – Вечно в клубах дыма. Она не любила открывать окно. Дом моего детства. Мод ужаснулась бы, что в университете повесили ее портрет, пусть даже рядом с писателями такого калибра. Знаешь, при жизни ее не издавали в Штатах.
– К кому-то успех приходит только после смерти, – сказала Эмили. – А в земной жизни эти люди полные неудачники. Вам сегодня халдейничать, мистер Эвери?