– Удивительно, что этим кто-то еще интересуется, – сказала она в ответ на мою реплику об адвокате, взявшемся защищать бывшего гестаповца. – Все это быльем поросло.
– Вовсе нет, – возразил я. – И потом, вы вроде как историк. Неужели вам не интересно?
– Возможно, меня бы это заинтересовало, если б я, подобно вам, пережила войну. Но я не пережила. И потому интереса нет.
– Я не застал войну. Вы прекрасно знаете, что родился я только в августе 1945-го.
– Ну, почти застали. А что он натворил, этот парень? Он ведь уже глубокий старик?
– Да, но это не избавляет от ответственности за содеянное в прошлом. Я не пойму, вы действительно не знаете, что он сделал?
– Да нет, что-то такое слышала…
– Хватит уже того, что он отправил сорок четыре еврейских ребенка из приюта Изьё в Освенцим, где они, видишь ли, погибли, – сказал Игнац, не отрываясь от книги. – Об этом знают все мало-мальски образованные люди.
– Ладно, ладно. – С ним Эмили спорить не хотела. Досадливая нотка в ее тоне меня порадовала. – Дайте газету, я гляну.
– Я еще не дочитал, – сказал я.
Она испустила тяжелый вздох, словно я для того только и появился на свет, чтобы мучить ее.
– Кстати, вам уже сообщили новость, мистер Эвери? – помолчав, спросила Эмили.
– Какую новость? – Я отложил газету и посмотрел на Игнаца.
– Давай потом. – Игнац окинул ее сердитым взглядом. – Когда Бастиан вернется.
– Что за новость? – Мысленно я взмолился, чтоб меня не огорошили известием о женитьбе, беременности или еще о чем-нибудь подобном, что навеки свяжет его с этой ужасной женщиной.
– Игнаца берут, – доложила Эмили.
– Куда?
– В Тринити-колледж. Осенью мы уезжаем в Дублин.
– Ох ты! – При упоминании родного города в душе моей всколыхнулись радость и тревога. Странно, что тотчас возникла мысль: значит, и я наконец-то вернусь домой? – А я думал, ты еще не решил, подавать ли заявление.
– Я колебался. Но потом отправил письмо, мне ответили, пару раз мы говорили по телефону, и они сказали, что в октябре меня ждут на учебу. А я все еще сомневаюсь. Хотел поговорить с тобой и Бастианом. По-семейному.
– Все решено. – Эмили шлепнула его по коленке. – Мы же об этом мечтали, помнишь?
– Я не хочу бросаться очертя голову, чтоб потом не пожалеть.
– Насчет стипендии выяснил? – спросил я.
– Не волнуйтесь! – тявкнула Эмили. Она, видимо, учуяла раздражение Игнаца и пыталась перевести его на меня. – Денег у вас никто не просит.
– Да я не к тому.
– Я знаю, – сказал Игнац. – Да, о стипендии говорил. Похоже, там есть разные фонды, куда я смогу обратиться.
– Что ж, новость хорошая. Если ты уверен, что хочешь именно этого.