Я поблагодарила словоохотливую художницу и покинула мастерскую, попутно набирая номер службы доставки такси, дабы долго не мокнуть под проливным дождем.
Весь следующий день я провела дома, не выходя на улицу даже до магазина. В субботу, после разговора с Настей, я приехала поздно и, только переступив порог квартиры, поняла, что за прошедшие почти двое суток жутко устала. Оказывается, и моя выносливость все-таки имеет свой предел – конечно, приходилось порой работать несколько дней подряд без сна и отдыха, но подобные «развлечения» имели свои не слишком приятные последствия: рано или поздно я выдыхалась и чувствовала себя словно выжатый лимон. Старею, похоже, вечером сил не хватило даже на то, чтоб включить ноутбук. Решив, что последую примеру Скарлетт о’Хара и подумаю над делом Светы завтра, я развалилась на кровати и тут же уснула под ненавязчивый шум дождя за окном.
Проспала я долго, кое-как растолкала себя в девять утра и, открыв папку с расследованием смерти Куприяновой, попутно заварила себе кофе. Итак, что получается… Круг подозреваемых здорово сужается: Роман Александрович, скорее всего, к гибели Светы не имеет никакого отношения – незачем рубить сук, на котором сидишь. Какой мотив может быть у преподавателя? Боялся, что Света его выдаст? Она не стала бы доносить на него в полицию, предложение работать в иконописной мастерской, не говоря уже о материальном вознаграждении за иконы, для женщины оказалось весьма заманчивым. Анастасия, жена Кузнецова, как я вчера выяснила, даже не знала о существовании Куприяновой. Да и знала бы – у нее тоже нет мотива убийства, Настя: девушка не ревнивая, на связи супруга ей наплевать, да и у самой вон какой красавец любовник…
Остаются Катя и Ксюша, студентки отделения иконописи, которые жаждут завладеть сердцем преподавателя. Их и следует проверить на вшивость, а значит, мне пока рано уходить из института. Продолжу ломать комедию, изображая из себя бесталанную ученицу гения, главное, чтоб Кузнецов не выдал меня.
Я набрала номер преподавателя и, когда тот взял трубку, весело поздоровалась с ним.
– Да, вы не ошиблись, это я, Татьяна. Ваша ученица! – заявила я, представляя себе выражение лица Романа Александровича.
– Что вам еще от меня надо? – устало спросил тот. – Снова станете обвинять меня в убийстве Светланы?
– Нет, не буду, – возразила я тем же жизнерадостным голосом. – Вот, собираюсь завтра прийти на вечерние занятия, надеюсь, вы не против?
– Послушайте, глубокоуважаемая Татьяна, – произнес Роман Александрович подчеркнуто вежливым тоном. – Вас, насколько я понимаю, живопись вообще не интересует и поступать в институт вы не собираетесь. Думаю, вы не станете это отрицать.