Леся вытянула ноги, посмотрела на бордовые бархатные тапочки, а затем решительно встала и принялась разглядывать картины. Она не слишком жаловала натюрморты, но один из них даже понравился: старомодный медный чайник с изогнутым носиком и красные груши на потертом дощатом столе. Талант художника вспыхнул, затрепетал и потянул сначала к планшету, а затем к лесу. Вчера так и не удалось отыскать особенное место, которое захотелось бы нарисовать в первую очередь, но, возможно, повезет сегодня.
Покинув дом Василия Петровича, направляясь в сторону деревни, Олеся чувствовала на себе тяжелый взгляд. Она не сомневалась: если обернется, то в одном из окон увидит силуэт дяди. Но это не расстроило, Леся неожиданно для себя улыбнулась и с удовольствием вдохнула прохладную влагу весеннего воздуха.
«Борись, всегда. Воюй за свои интересы, даже если ты не права, даже если все летит в тартарары!» – прогремели в ушах слова Дюкова, и шаг стал быстрее.
– Хорошо. Но только если я права, – прошептала Леся, продолжая разговор с дядей. Теперь, по прошествии какого-то времени, мысли стали четче и звонче, они требовали еще одного разговора, взглядов, простора столовой, легкого эха.
«Я спрошу про второй дом в следующий раз. А если его нарисовать?.. Как же хочется сравнить… Они похожи, но не одинаковые… Кто там живет и почему так получилось?..»
Нетерпение сделало свое дело, Олеся пошла еще быстрее, точно второй дом был миражом, способным раствориться в любой момент. Она жалела, что не взяла с собой из Москвы все, что можно донести: папку с рисунками, мольберт, большую коробку с красками, палитру и кисти. Дотащила бы как-нибудь! Глупо же ехать на природу «невооруженной», но поездка к незнакомому Василию Петровичу не обещала ничего хорошего.
А сейчас обещает?
Леся пожала плечами. В Утятине она больше не чувствовала себя чужой и лишней. Вот что казалось странным.
* * *
«Нет, любовником тут и не пахнет, – с иронией подумал Кирилл, глядя на сестру. – Тоска зеленая. Ева, Ева, а помнишь, лет двадцать назад мы убежали ночью в деревню воровать яблоки?.. Вот тогда у тебя глаза горели так, что и фонарь не был нужен. Дома яблок завались, хоть объешься, но не тот вкус, правда?..»
– Я пригласила только Ковальских, Мишулиных, Вениамина с сыном, Берковичей, вашу тетю Фаю, Лознера с женой и Поляковых. Хочу отметить скромно, – донесся ровный голос матери.
– Как себя чувствует тетя Фая? – дежурно поинтересовалась Ева, добавляя лимон в чай.
– Стала еще хуже слышать. Мне приходится кричать в трубку, чтобы она поняла, о чем речь. Но носить слуховой аппарат при этом отказывается, говорит, я еще не слишком стара и не приставайте ко мне, не приставайте.