– В овраги всегда кто-нибудь падает, – философски ответил дядя, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. – Не подходи к обрыву, и никому потом не придется собирать твои кости. – Василий Петрович вновь взял столовую ложку, методично постучал ею по столу и с удовольствием протянул: – Надо же, тетка не смогла испортить тебя. А ведь наверняка старалась. А? Старалась? Чему она учила? Могу поспорить на миллион, Сашка все силы бросила на то, чтобы слепить из тебя вторую себя! Но не вышло, да? А знаешь, почему? – Василий Петрович резко подался вперед и дьявольски улыбнулся. – Судьба, – коротко ответил он на свой вопрос. – Элементарно. Судьба! Никто не властен над ней. Даже я.
– На другом краю деревни есть дом, очень похожий на ваш, – услышала Леся свой голос. – Кто в нем живет?
– Кравчики, – равнодушно махнул ложкой Василий Петрович и вновь принялся за суп. – Та еще семейка! Мнят себя сливками общества… А чего ж сбежали из Польши, если там хорошо? Мыли бы ноги в Висле и колбасу краковскую жрали, так нет же, Россию им подавай! – Василий Петрович повернул голову и с интересом посмотрел на окорок, нарезанный щедрыми кусками, впитавшими всевозможные ароматы специй.
Леся сразу заметила вздувшуюся на виске дяди вену и мысленно дорисовала на его лице румянец. Она не смогла бы объяснить, зачем это сделала. Так вышло, и все.
– Но почему дома похожи?
– Потому что Кравчики – дураки. – Дюков захохотал, затрясся, а затем буквально набросился на окорок. – Я говорил, что мясо – моя слабость?
– Да, – кивнула Леся.
– Врешь и не краснеешь, – похвалил Василий Петрович.
* * *
Вспоминать собственную смерть Глеб не любил. Но вовсе не потому, что тема гибели всегда трагична. Если бы более десяти лет назад он умер красиво и мужественно, то, возможно, этот день в его личном календаре был бы обведен красным и отмечался ежегодно с размахом. Почему бы не выпить и не закусить? Но увы.
Серая пропасть между историческими «до» и «после» с каждым годом становилась все шире и глубже – далекое бесславное прошлое не беспокоило, не вызывало ностальгию. Не звало. Глеб распрощался с обычной человеческой жизнью и предпочитал не оглядываться назад. А на что оглядываться?
Он хорошо окончил школу, но экзамены в институт завалил. Среди бывших одноклассников нашлись такие же «везунчики», вот с ними-то и прошли три лихих, но, по сути, никчемных года. Похоронив родителей, прочувствовав унылое безденежье, Глеб устроился в ночной клуб на должность, названия которой не существовало. Сначала «подай-принеси», потом «найди и купи», затем «проследи» и далее по списку, отягощенному легкой криминальной составляющей.