Мёхбау ронял слова, словно камни. Остальные тоже как-то примолкли. Мы ещё не привыкли встречать известия о потерях с равнодушием истинных профессионалов. Имперская армия, тем более её элитные части, уже давно не несла тяжких убылей, что называется, в личном составе.
– Да пребудут они в покое, – негромко проговорил Рудольф и этим как-то сразу разрядил обстановку. Словно все только того и ждали. Зашевелились, зашумели. Сдвинули пенящиеся кружки. С больших оловянных тарелок с рыцарями и драконами быстро исчезала мелконарезанная твердокопчёная колбаса.
…Ценой уничтожения двух полков (от них уцелело лишь несколько сотен человек) погубившую их «матку» тоже сожгли. Но Туча уцелела. Во всяком случае, значительная её часть. Отыскала влажные и тёплые приморские леса и «осела» туда, скрывшись от взглядов наблюдателей. Сейчас над теми лесами непрерывно висели, часто сменяя друг друга, звенья штурмовиков и бомбардировщиков. Из баков лился длинными чёрно-огненными полосами напалм. По слухам, армейская авиация раз за разом запрашивала разрешение на применение тактических ядерных зарядов и раз за разом получала отказ.
Тем не менее, несмотря на потери в 35-й дивизии, настроение было скорее приподнятое. Девять «маток» из десяти уничтожены; войска в окопах и траншеях заставили тварей раскрыться – в противном случае они просто держали панцири сомкнутыми и никакие снаряды не в состоянии были причинить им ни малейшего ущерба. Натянутые над позициями сетки из титанового, особо жаропрочного сплава смогли удержать Тучу на то время, которое потребовалось нам и артиллерии, чтобы «нанести врагу непоправимый ущерб».
Жарко обсуждались маневры Тучи. Это были не безмозглые твари, готовые безропотно умирать по команде неведомого мозга, идущие на сплошную стену огня. Это оружие явно берегли. И, как показали семеро мгновенно погибших в моём взводе, – берегли не напрасно.
– Руслан! Ты, кстати, расшифровку записи смотрел? – повернулся ко мне Мёхбау. Я отрицательно покачал головой. – Посмотри обязательно. Ты у нас спец. Интересно, что ты потом скажешь.
– А где посмотреть, гос… Дитрих?
– А, доннерветтер… Вольфганг! Секретчика ко мне. С проектором. Быстро!
Бедный Вольфганг. Достаётся же ему сегодня. Ох и возненавидит же он меня, когда всё кончится…
Обер-фельдфебель-секретчик прибыл со своим опломбированным чемоданчиком. Выслушал батальонного, козырнул, развернул проектор.
– Зрелище неприятное, – вполголоса сказал Рудольф. – Но… посмотри, Рус. Мы тут вояки, так глубоко ксенобиологию не изучали.
Я быстро взглянул на него – не издевается ли? Чтобы имперский обер-лейтенант, белая кость, профессиональный военный из касты профессиональных военных «стержневой нации», вот так бы вот запросто признал превосходство какого-то русского?.. Слон издох, мышка в камне утонула. Но нет, Рудольф на самом деле не издевался. Он на самом деле мне верил…