— Ты знаешь СКОЛЬКО они могут стоить? — Тихо спросил отец. Он был в курсе того, что такое бумага. Европейская была толстая и рыхлая в те дни, напоминая больше картон плохих сортов. Китайская шелковая бумага тоже уступала по своим качествам той, что его сын «сварил в бочке», но даже она стоила немало. А на нее-то, получается, только и нужно, что лыко, да соль со смолой хвойной и дух винный.
— Конечно, знаю. Но для нее нужно отдельное подворье строить. Я не могу сделать все и сразу. Сделал только то, что очень нужно было. Без этой тетради я бы запутался в делах. И, кстати, писано в ней не чернилами. — Сказал Ваня и улыбнулся. — Вот, — выложил стол карандаш. — Сажа смешивается с рыбьим клеем в определенной пропорции и помещается в эту деревянную трубочку . Надо только подтачивать острым ножиком. Но это все одно намного удобнее, чем пером гусиным маяться.
— Ваня… — начал было говорить отец, но его перебил княжич.
— Отец, я же говорю — я много чего знаю теперь. Но не все можно в дело пустить прямо сейчас. Я не могу разорваться. Да и в державе твоей нет ни денег, ни людей ученых, чтобы все взять и сделать сразу. Не говоря уже о том, что кому эти товары продавать-то? И как? Все вокруг нищие. Надобно налаживать торговлишку с соседями, теми, у которых деньги есть. А через них и дальше. Сложностей в этих делах масса. Этот кабан очень большой. Настолько, что его сразу и не съешь — подавишься. Лучше постепенно и маленькими кусочками его кушать. Откусил. Прожевал. Проглотил. Снова откусил, но уже побольше. Ряшка-то раздалась слегка от сытного корма. Поэтому я и не спешу. Но и волокиты не развожу.
— Хорошо, — кивнул отец, в целом обнадеженный словами сына. И отодвинул его тетрадь.
— Не хочешь посмотреть расходы?
— Я тебе на слово верю. Константин Александрович каждый месяц запускает в казну лапу от всей души. Ворчит, что ты его совсем не слушаешься и творишь черти что на отцовские деньги. А оно вон как выходит…
— А цифры и счет? Неужели не хочешь выучить?
— Успеется. Уверен, что не быстро это будет. А мы и так засиделись…
1469 год — 21 декабря, Москва
Юрий Васильевич князь Дмитровский сидел на коне и наблюдал за тем как сотня княжича тренируется. Он попал не на строевую подготовку, а физическую. Благо, что зело просил пыли в глаза не пускать и показать, все как есть. Вот и увидел, как ратники занимались какой-то фигней в его представлении. На турниках, брусьях и далее.
— Зачем сие? — Наконец, спросил он у племянника.
— Для укрепления тела. И духа, ибо изматывающие упражнения закаляют его самым добрым образом.