Филипп лишь равнодушно усмехнулся. Разумеется, он замечал все эти ужимки и уловки. Вот только слишком хорошо он знал, что собой представляют эти девушки, и что им от него нужно. Разумеется, виконтесса прекрасно это понимала, так что все упреки давно превратились в обыкновенную семейную шутку.
Андреас, закатывая глаза к потолку и пытаясь отобразить лицом всю степень мучений, жаловался на всех чиновников вместе и каждого в отдельности. Что бедный и несчастный секретарь даже глотка воды позволить себе не может — настолько все без него тут же сразу перепутают бумаги, потеряют печати, забудут все цифры и данные, а он у них как ходячий справочник. Впрочем, за разговорами он не забывал исправно подкладывать себе на тарелку кушанья и подливать в стакан сок. Более крепкие напитки по настоянию Роситы были запрещены, поскольку все они, кроме графа, по мнению королевской няньки, еще дети.
Одна королева сидела молча, но, видя азартный блеск в ее глазах, остальные предпочитали не трогать девушку. Слишком хорошо они знали, что любой незначительный вопрос может привести к длительным рассуждениям на какие-нибудь темы. Андреас, последним слышавший ее новые идеи, догадывался, что поесть им в таком случае не удастся — слишком уж неаппетитные темы будут подняты.
После ужина все разошлись. Филипп удалился в свою комнату. Слишком насыщенным на события был день, и мужчина справедливо решил, что ему стоит отправиться к себе и отдохнуть, пока он не понадобился зачем-то королеве. Эми предпочла скрыться в библиотеке, на что Андреас лишь в очередной раз закатил глаза к потолку и что-то пробурчал на тему неугомонной девчонки, с которой теперь пусть нянька разбирается и, подхватив под руку Камиллу, исчез в коридоре.
Оказавшись в предоставленных ему комнатах, граф первым делом открыл окно. Он уже был здесь утром, но лишь для того, чтобы помыться и переодеться. Теперь же хотелось пустить в комнату запах опадавших листьев, шум начавшего накрапывать дождя, шорох листвы, аромат доцветавших хризантем. Раньше Филипп не любил осень. Для него это время года представляло собой постоянную непролазную грязь, в которой вязнут кони и телеги, пелену дождя, за которой не видно врагов, сырость в казарме, справиться с которой не могли ни огонь камина, ни жаровни, расставленные во всех помещениях. Сейчас же что-то изменилось. То ли влияние людей, которые внезапно ворвались в его жизнь, то ли просто время пришло.
Мужчина зажег пару свечей и устроился с книгой в кресле. Благодаря Андреасу у него появилась возможность восполнять пробелы образования, чем граф и пользовался. На этот раз королевский секретарь подкинул ему трактат, посвященный экономическим теориям и политэкономии — книга скучная сама по себе, но, как ни странно, прояснявшая те вопросы, которые было принято считать само собой разумевшимися. Во всяком случае, в министерстве, когда Филипп просил объяснить причины каких-то действий, ему отвечали, что всегда так делали. Так что иного читателя сей том бы усыпил, но не графа. Тот с увлечением продирался через абстрактные описания к примерам, которые и делали все туманные объяснения четкими и ясными.