Правда, каменных лакеев перекосило, и двое, углядев разводы влаги на крыле, взялись ее стирать рукавами, пока третий сдернул ливрею и промахнул ею заднее стекло. Не иначе, автомобиль не предполагалось подавать сегодня, и его как раз мыли.
Князь, не замечая суету, устроился в салоне, вцепился в запястье Якова и судорожно вздохнул, усилием воли сгоняя с лица улыбку безумной радости. Дернулся обнять – и запретил себе это, лишь второй рукой вцепился в предплечье, до боли крепко.
– Ты бросил меня, – обреченно сказал он, резко отвернувшись к окну. – Я не нашел записки, и тогда моя душа рассыпалась горохом крошек от хрустальной вазы. Точно так. Их не собрать, не склеить. Для любого человека ощущение кошмарно. Но я не любой. Я… это я. Меня нельзя бросать и разбивать, – князь жалобно оглянулся. Добавил просительно: – не пропадай опять. Почему я должен повторять снова и снова, что ты – моя семья, только ты. Прочие – вещи, слуги, должники, просители, враги, партнеры… их я могу перемещать, как пожелаю. Даже детьми могу распорядиться на правах отца, опекуна, старшего в роду Ин Тарри! Лишь в отношении тебя не могу ничего, а ты пользуешься. Бессовестный Куки, умеющий жить для себя и в полную силу. Я всегда смотрел на тебя и завидовал. Почему ты лишил меня этого скромного права – каждодневно убеждаться, что в мире есть свободные люди?
– Мики, я закончил с большими глупостями. Признаю, я сбежал, уверив себя, что устал принадлежать дому Ин Тарри. Мне было удобно злиться на тебя и так думать. Это снимало вину за побег и за то, что я не сообщаю о себе. Еще я думал… вдруг тебе и не надо возиться со мной? То были детские времена, давние.
– А я не злился на тебя, – князь нехотя убрал одну руку с предплечья, но не ослабил хватку второй на запястье. – То есть… ты идиот, я на тебя зол, когда могу сказать это в лицо. Но когда не могу… но-но. Видишь, какой я сделался, услышав, что ты здесь. С ума сошел при всех. Прежде мне хватало выдержки переживать приватно. Я выдворил из страны твоего отца – мирно, но невозвратно. Я выставил и свою мать, все ей объяснил, даже не повысив голоса. Это было просто. Но я никому не мог сказать, как я зол на кровь семьи Ин Тарри, которую нельзя выкачать из жил и заменить обычной. Мне было больно, все время больно, но я не смел искать тебя. Ты бы не простил слежки. Куки, ты мог написать мне. Слово или два.
– Я узнал о постройке ресторана на нашем озере, увидел фото в газете и понял, где однажды стану искать тебя, – усмехнулся Яков. – Ты здоров? Хоть с этим все в порядке?