Улицы небольшого румынского городка Плоешти залиты весенним солнцем. Блестит глянцевая чешуя черепичных крыш. На небе неподвижная стайка похожих на гусей облачков. Ничто не напоминает о близкой войне, хотя в городе скопилось немало всякого рода воинских частей. Солдаты прячутся в тени густых садов, спасаясь от жары.
Ленивую тишину нарушает дробный стук копыт. По пыльному переулку галопом проносится всадник в синей черкеске и высокой косматой папахе. Сильной рукой он осаживает коня возле кирпичного особняка. На воротах этого дома наспех намалеванная на неровном фанерном листе вывеска «100-С».
Всадник легко спрыгивает на землю и привязывает разгоряченного скакуна к столбику с железным колечком.
Дневальные у главного подъезда дома не обращают ни малейшего внимания на гостя. Один солдат с длинной турецкой винтовкой и коротким тесаком на боку, сам чернявый, как уголь, широко зевает, второй — с русской берданкой на плече, равнодушно усаживается на нижнюю ступеньку крыльца и не торопясь отвинчивает флягу с водой.
— Мне к генералу! С рапортом! — сказал молодой джигит так громко, что сидящий на крыльце вздрогнул и приподнялся.
— Их превосходительство не прымають, — скороговоркой ответил он. — Воны сплять после обеду. В это времъя воны завсегда сплять…
— Когда же прийти?
— Приходите завтра в это же времъя…
Гость кивнул головой. На пороге появился поручик в белом кителе, оба дневальных вытянулись в струнку. Не дожидаясь вопроса, офицер, чеканя каждое слово, сказал:
— Генерал занят. Да вы, собственно, от кого?
— С рапортом к его превосходительству.
— Рапорт? О чем, позвольте? Да вы, собственно, сдайте рапорт в штаб: третий дом справа, там вывеска: «100-Р».
— Я из Сербской армии, — проговорил джигит. — Охотником-волонтером к генералу Столетову Николаю Григорьевичу.
— Вы знакомы с ним? Любопытно. А это ваша лошадь? Где вы ее купили? Не продаете? Я, собственно, могу ее купить. Двойную цену… Хотите?
Гость не мог ответить сразу на столько вопросов и только улыбался.
— Ну, что ж, — продолжал словоохотливый поручик, — мы, пожалуй, с вами сойдемся. Вы кавказец? Прошу в кабинет генерала. Охотника примем охотно! — И, довольный собственной остротой, офицер широко распахнул резную дверь.
Генерал и не думал спать. Его огромный стол был завален бумагами. Поодаль сидел за круглым треножником какой-то армейский чиновник и отчаянно скрипел пером. Столетов диктовал:
— Начальнику полевого штаба, генерал-лейтенанту Левицкому. Доношу вашему высокопревосходительству о необходимости выделения дополнительной суммы из казны на предмет выдачи по две холстины на каждого сербского добровольца, кои не имеют исподнего белья за бедностью… Прилагаю строевую записку.