– И вот ее забрали из Университета, насильно выдали замуж, и все довольны, кроме нее. Отобрали у нее телефон, чтобы она зря душу себе не рвала и сразу привыкала к новой семье и новому образу жизни.
– Но ты же с ней как-то общаешься? – с любопытством уточнил Андреев, и я увидела опять мгновенно проснувшегося в нем журналиста.
– Там есть компьютер в доме, и не один. Ей подходить к нему не разрешают, для ее же пользы, из всех сетей заставили удалиться. Но она находит минутку, тайно пишет мне письма в почте, у нее же был электронный адрес, он никуда не делся.
– Пусть зарегистрируется снова, сделает себе еще одну страничку, под другим именем, – посоветовал Андреев, – сможете общаться. Да, ситуация. А убежать она не хочет?
– Она беременна, – просто ответила Ульяна. – Родит и убежит. Может быть. Или задохнется там. Да и потом, как быть с ее родителями? Они искренне ее любят, всегда всё для нее делали и сейчас думают, что сделали самое лучшее, что могли – породнились с одним из самых древнейших и уважаемых родов, чья история прослеживается якобы до двенадцатого века. Столько героев там было! Так что Тамара родит им внука и продлит род. У них еще два сына, один уехал в Европу, там осел, они не смогли его удержать, а у второго – пять дочерей, ни одного наследника. Так что теперь Тамара будет рожать, пока не родит им сына. Пока я так близко не столкнулась с этим, я и не думала ни о каких движениях за права женщин, была уверена, что мы получили уже все права в мире мужчин, кроме права писать законы. Пока мы живем по вашим законам.
– Помню-помню, – ухмыльнулся Андреев. – Ты уже пыталась объяснить это Сулидзе. Он, кстати, через два дня гневную лекцию прочитал для своих последователей. Такое бурное обсуждение вызвало, до сих пор ругаются в его группе в Интернете. Говорил, что свойство женской физиологии, чья основная функция – деторождение, не дает возможности женщине полностью развиваться в интеллектуальном смысле до тех вершин, до которых доходим мы, мужчины.
– Цари Вселенной и светочи разума, – пробормотала я.
– Что? – обернулся ко мне Андреев.
Лучше бы я не видела этого взгляда. Какая же я дура… Ну почему другие пьют и веселятся, становятся если не друзьями, то хорошими собутыльниками-товарищами с теми, с кем вместе выпивают, а я… Нет, я, конечно, не хотела стать собутыльницей Андреева, но что тут такого, если мы «обмыли», по-русски, наше совместное мероприятие… Все же так делают… Почему вот только мне так нехорошо… И Андреев смотрит на меня, как на маленькую жалкую дуру…
– Феечка, как ты? – довольно доброжелательно вдруг спросил Андреев.