Когда я была маленькой, я слушала, как сказки, бабушкины рассуждения о «другой жизни», которую она, разумеется, не помнит (она родилась уже после войны). Но теперь я к ним отношусь иначе и пытаюсь понять истоки бабушкиного упорного монархизма и нелюбви к советскому строю. У бабушки это на чисто эфемерном уровне. Никого из наших ближайших родственников не репрессировали, никого не раскулачили и не расстреляли. Правда, в этой квартире, где мы сейчас живем, когда-то жил врач, который был то ли сватом, то ли четвероюродным братом бабушкиного двоюродного прадеда, который жил в другом доме, дальше по нашей линии, и у него отобрали квартиру, оставили только одну, самую маленькую комнату… А у прадеда была парализованная мать и трое детей, и он не сбежал, не уехал, остался жить в Советской России, терпел все, что ему доставалось, пошел на службу, он был военным инженером. И вот этот врач оставил какие-то записки, которые бабушка читала в детстве и до сих пор их отлично помнит.
Сами записки куда-то пропали, но бабушка цитирует их наизусть. Я предложила ей однажды записать это в виде воспоминаний или лучше – романа. Вышло бы здорово. Потому что бабушка рассказывает такие подробности жизни людей в бурные и страшные годы после революции, о которых она якобы читала в воспоминаниях и которые забыть теперь не может, что у нее получилась бы очень интересная книга. Но бабушка отнекивается и отмахивается, не решается сесть и начать писать.
– Расскажешь мне о «другой жизни»? – попросила я, налив еще чаю. – Давно что-то ты не рассказывала. Хочешь, ты ляжешь у себя в комнате, а я с тобой посижу.
– Не надо со мной сидеть! Я тебе не больная! – ответила бабушка. – Я сама с тобой посижу, вон ты бледная какая!
– У меня благородная бледность, ба, – засмеялась я.
– Ты мне лучше расскажи что-нибудь, что там в твоей Москве, какие люди?
– Разные.
– А что, тебе никто не нравится, кроме этого левого журналиста?
– Откуда ты знаешь, что он левый? – удивилась я.
Бабушка кивнула на свой телефон:
– Посмотрела уже. Не отсталая. Про него даже в Википедии есть статья.
– Да понятно, что ты у меня самая продвинутая. – Я попыталась поцеловать бабушку, та отодвинула меня.
– Мне не подходит, что ты стала обращаться со мной как со слабой полоумной старушкой.
– Ба…
– Не надо, Надя, пожалуйста!
– Договорились. Нет, мне никто больше не нравится.
– А кавалеры есть?
Я поколебалась.
– Не хочешь говорить?
– Нет, просто не знаю. Есть парень, которому я нравлюсь, но он вряд ли считает себя моим кавалером.
– А ты?
– У него ноги, ба, как два батона. И глупый смех. И с интеллектом проблемы.