– В профтехучилище учится?
– На философском, ба, на платном.
– Ладно! Скажи мне лучше, а как Андреев в жизни?
– Да я его в жизни мало видела, вот сегодня, например… – Я поколебалась. Надо это бабушке рассказывать? Как она отнесется вообще ко всей этой истории? Может, я зря начала…
– А что было сегодня? – так легко спросила бабушка, что я решила – лучше рассказать, чтобы успокоить ее.
– Не переживай, все происходило в довольно официальной обстановке. Мы с Ульяной первый раз были у него в студии, которую и студией трудно назвать… Ему нужен был администратор, директор. Вот мы и пришли, вдвоем, на практику…
– А он глаз на тебя положил?
– Не знаю, ба. Думаю, ему Ульяна больше понравилась.
– Ты – красавица.
– Она меня затмевает, – вздохнула я, – это раз. Два – я смотрю в зеркало и никаких там красавиц не вижу.
– С трудом могу себе представить, чтобы тебя кто-то затмил. И это совершенно не важно.
Бабушка стала рассказывать о том, как она познакомилась с дедушкой. Я знала эту замечательную историю наизусть. Дедушка увидел ее в автобусе, вечером, бабушка ехала домой после учебы, она работала и училась на вечернем. Народу было мало, дедушка видел ее только со спины и всё хотел взглянуть в лицо. Но бабушка стояла и смотрела в заднее окно. И дедушка влюбился в нее со спины. Бабушка была в темно-синем пальто из мягкой ткани, сшитом в талию, пальто сшила ей ее мама, моя прабабушка. В талию пальто в бабушкины времена купить было невозможно, поэтому, в том числе, бабушка времена своей молодости ругает и не любит. У моей прабабушки были такие же светлые волосы, как у меня. Ни у бабушки, ни у мамы таких волос нет и, пока не появилась я, они думали, что этот ген, слабый, гораздо более слабый, чем ген темноволосых людей, размылся и пропал.
Мой будущий дед вышел за бабушкой из автобуса, так и не видя лица, просто очарованный ее фигуркой и легкой походкой (бабушка до сих пор ходит, как будто слегка пританцовывая, – представляю, как она ходила в молодости!), и шел за ней на небольшом расстоянии, пока бабушка резко не обернулась, потому что она слышала, что кто-то идет за ней вечером, боялась и решила сразу положить конец своему страху – не убегать, а развернуться и посмотреть этому человеку прямо в лицо! Дедушка был потрясен бабушкиной красотой и белой меховой опушкой ее воротника, бабушка уверена, что если бы не опушка, он не разглядел бы сразу, как она хороша. А опушка-то – из «другой жизни»! Это какая-то древняя опушка, тоже пережившая войны и катаклизмы, ее привезла прабабушка из Сибири, где она была в войну в эвакуации. Опушка, к сожалению, не дожила до наших дней, бабушка ее выбросила в одну из «генеральных чисток», как она называет весенние перетряски вещей и уборку, и теперь очень об этом жалеет.