Гаяде налила кофе. Калачев с благодарным кивком принял чашку, а ирландец отказался:
– Попозже. Я должен свежий аккумулятор поставить.
Пока оператор возился с камерой, репортер «Нью Плэнет» с удовольствием глотнул ароматного напитка – кофе был крепкий и очень горький.
– Спроси ее, почему она согласилась дать интервью? – попросил он Аладдина. Мальчик перевел.
Гаяде подняла свои красивые темные глаза, внимательно посмотрела на журналиста и негромко сказала несколько слов. Молодой человек попытался выдержать взгляд, но почему-то смутился и уставился в чашку с кофе.
– Ты помог ей вчера, она поможет тебе сегодня, – услышал он перевод Аладдина.
– Очень благородно с ее стороны.
Ругая себя за внезапный приступ стеснительности, Александр повернулся к ирландцу и спросил:
– Джефф, камера готова?
Голос прозвучал излишне резко, и рыжий не преминул отреагировать:
– Готова, ваше величество! Сейчас только зажгу канделябры!
Джеффри демонстративно щелкнул какой-то кнопкой.
– Звук?
– Звук есть, ваше величество!
Калачев решил не обращать внимания на эти подколки, повернулся к девушке, собрался и скомандовал:
– Начинаем.
Гаяде поправила платок, а старичок в инвалидном кресле заулыбался. Но глаза его оставались прохладными и очень внимательными.
– Гаяде, здравствуйте! – начал журналист. – Мой первый вопрос к вам. Зачем девушке из такой состоятельной семьи рисковать и тратить время на работу в госпитале? Это душевный порыв или обязанность?
– Потому что я врач, обязанность. – Секунду Гаяде помолчала, будто собираясь с духом, а затем добавила: – Мне всегда страшно, я боюсь взрывов, я боюсь этих людей, которые в нас стреляют. Я всего боюсь.
– Что самое важное для вас в вашей работе?
– Не знаю.
Девушка занервничала, несколько раз посмотрела на своего старика и внезапно предложила:
– Может быть, вы поговорите с моим дядей? Он очень мудрый человек и, я уверена, сможет вам ответить на все вопросы!
Калачев про себя выругался – стало понятно, что больше Гаяде говорить с ним не будет. Что случилось? Чего она испугалась? Да еще так внезапно. Аллах его знает, что там в головах этих мусульманских граждан. Ну, еще остается надежда, что дядя в инвалидном кресле сможет рассказать хоть что-то интересное. Хотя что может музейный работник знать о военном госпитале. В любом случае, делать нечего.
Вздохнув, Александр кивнул:
– Может быть!
Как только Аладдин перевел, старик засиял золотым червонцем и со значением погладил бороду. «Я просто обязан вас познакомить с историей нашего великого города. Это история побед и поражений, мужества и предательства, интриг и авантюр».