Некому было увидеть, как при этом брюхо туши распухало и надувалось, а кожа туго натягивалась, словно у безумного дирижабля. Некому было увидеть, как быка разорвало давлением, и во все стороны полетели частицы мяса и жира. Внутренние органы, печень и желудок, петли похожих на канаты внутренностей вывалились на пол. И еще кое-что.
Конвульсивно подергиваясь, вверх поднялась голова. Компактный ночной кошмар медленно огляделся, изучая окрестности. Охота началась.
Поначалу неуклюже, но с поразительно быстро возрастающей уверенностью он начал двигаться и что-то искать. Нашел воздухопровод, недолго его исследовал и скрылся внутри.
С момента, когда существо появилось из брюха быка, и до его продуманного исчезновения прошло меньше минуты.
Закончив речь, Диллон склонил голову. Так же поступили и остальные заключенные. Рипли взглянула на них, снова посмотрела на яму, где огонь сдерживался при помощи электроники. Затем почесала голову, потом ухо. И секунду спустя – снова. На этот раз она поглядела на свои пальцы. Их покрывало нечто, что выглядело как темная подвижная пыль.
С отвращением Рипли обтерла руку о позаимствованный комбинезон и посмотрела на Клеменса, который рассматривал ее со знанием дела.
– Я тебя предупреждал.
– Ладно, я убедилась. Что мне теперь с этим делать?
– Можешь с ними жить, – сказал он, – или…
Он погладил бритую голову и с сожалением улыбнулся.
Рипли скривилась.
– И нет другого способа?
Он покачал головой.
– Если бы был, мы бы его к этому времени уже нашли. Не то чтобы к тому было много стимулов. Суетность умирает в числе первых жертв ссылки на Фиорину. Но ты можешь быть спокойна: волосы отрастут, когда ты улетишь. А вот если ничего не предпринимать, то насекомые все равно сожрут их до корней. Может, они и крошечные, но у них большой аппетит и паршивые манеры за столом. Поверь мне, если попробуешь их игнорировать, то выглядеть будешь куда хуже, да и чесаться станешь постоянно.
Рипли обмякла.
– Ну, ладно. Где тут салон красоты?
Медик ответил извиняющимся тоном:
– Боюсь, ты как раз разговариваешь с его представителем.
Ряды душевых кабинок были стерильно-белыми в свете ламп. В данный момент пустовали все, кроме одной. Пока горячая, обогащенная химикатами вода стекала по ее телу, Рипли рассматривала себя в зеркале на одной из стен.
Без волос было странно. Они являлись такой незначительной, эфемерной частью тела, единственная деталь внешности, которую можно было легко менять по желанию… И все же Рипли чувствовала себя странным образом уменьшившейся, словно королева, вдруг лишившаяся короны. Но волосы отрастут. Клеменс уверил ее в этом. Заключенным приходилось бриться постоянно: ни насекомые, ни местный воздух не делали облысение перманентным.