По сравнению с жильем других заключенных квартира Клеменса была роскошной. У него было больше пространства, а как медицинский техник комплекса он имел доступ к определенным удобствам, в которых было отказано другим обитателям планеты. Но комната была комфортабельна только по местным меркам. Даже на самом уединенном аванпосте Земли она не прошла бы инспекцию.
И все же Клеменс сознавал собственное уникальное положение, и, учитывая обстоятельства, был очень благодарен. А недавно обстоятельства еще и сильно улучшились.
Рипли пошевелилась на койке под покрывалом, потянулась и заморгала, глядя в потолок. Клеменс стоял на полу у встроенных шкафов. Между его губами дымилась наркопалочка, и он наливал из канистры в стакан нечто темное и ядреное. Рипли первый раз увидела его без официальной униформы. На обритой коже затылка был отчетливо виден оттиск с кодом.
Обернувшись, он увидел, что она на него смотрит, и указал на канистру:
– Извини, я не могу предложить тебе выпить, но тебе полагается лекарство.
Рипли прищурилась.
– Что на этот раз?
– Ты удивишься.
– Не сомневаюсь, – она улыбнулась. – Ты меня уже удивил.
– Спасибо, – он поднял стакан повыше. – Медицинский инструментарий, что оставила нам Компания, довольно примитивен, но кое-что все-таки может. Поскольку полагаться на поставки припасов не приходится, я должен быть в состоянии синтезировать довольно много препаратов. Программа, которая синтезирует алкоголь для притираний, не требует сложной настройки, чтобы производить нечто более аппетитное.
Он пригубил содержимое стакана и остался собой доволен.
– Скромное хобби, но полезное.
– А Эндрюс знает? – поинтересовалась она.
– Не думаю. Я-то точно ему не рассказывал. Если бы он знал, то приказал бы мне прекратить. Сказал бы, что это плохо для общественной морали, и опасно, если люди узнают, что я могу такое делать. И я не смог бы с ним не согласиться. Но до тех пор, пока он это не обнаружит, я радостно продолжу перекомпоновывать молекулы и стимулирующие свойства этила так, как нужно лично мне.
Он убрал канистру в держатель.
– Не волнуйся, я оставлю тебе немного. На потом.
– Ты такой заботливый.
– И не говори. Когда я учился в школе, рекомбинирующая синтетическая химия была одним из моих любимых предметов, – он помедлил. – Кстати о заботливости: хотя я глубоко благодарен за твое внимание, я осознаю, что ты проявила его строго в нужный момент, чтобы уклониться от моего последнего вопроса. Самым наилучшим образом, конечно. Не хочу, чтобы ты хоть на секунду подумала, что я согласился бы на что-то другое. Но чертова проблема засела у меня в голове, и я не могу о ней забыть.