Избранное (Ягодинцева) - страница 15

И серые изъеденные кости.
Игрушка дьявола.
Но долго-долго помнишь
Сухое цепкое прикосновенье
И душный запах ветхого тряпья…

«За тем невидимым пределом…»

За тем невидимым пределом,
Где все невинны и чисты,
Как будто в фильме чёрно-белом:
Вокзал, автобусы, часы.
Туман ли, дым ли – странно горек,
Но это всё-таки весна,
И можно выбрать век и город,
Автобус, место у окна.
Из мира в мир, всегда навстречу
Иным улыбкам и слезам,
В слепое утро, зыбкий вечер,
Другой сырой автовокзал…
Душа моя, Господь с тобою,
Не говори, что жизнь прошла,
Когда ладонью восковою
Туман стираю со стекла…

«Безумие похоже на ту страну…»

Безумие похоже на ту страну,
Где вечно светит луна и не тает снег.
Где ты никогда не оставишь меня одну,
Даже если оставишь всех.
Любой проспект кончается тупиком.
Первый же переулок идёт на взлёт.
Трамвай разрывает воздух кривым звонком.
Пока ещё мне везёт.
Я еду через весь город. Там, на краю,
Немного теплее – быть может, это весна.
Я еду к поэту. Недавно он жил в раю,
А теперь там идёт война.
Он торгует сандалиями. Обувь его легка –
Словно майские крылышки вьются вокруг стопы.
И тропа пробегает сквозь ватные облака
Чуть быстрее хромой судьбы.
Его стихи похожи на ту страну,
Где земля – как материнская грудь.
Но эту землю Господь оставил одну,
И теперь её не вернуть.

«Время ли ветром проходит сквозь сердце…»

Время ли ветром проходит сквозь сердце,
Воли ища –
Только пыльца серебристая сеется
С крыльев плаща.
Не отнимай, что судьбою не взято –
Малую часть!
Не наглядеться не то что на завтра –
И на сейчас.
Кажется, свет, что собрали по капле,
Весь пролился.
Кажется, сон. А спохватишься: так ли? –
Всюду пыльца.
Только душа со своею тоскою
В оба крыла –
Знает ведь, знает, что это такое –
И солгала…
В Лето Господне, в туманное лето
Жизни земной
Ей всё равно – тот ли век или этот,
Или иной.

«Гора стекает вниз. Под плитами базальта…»

Гора стекает вниз. Под плитами базальта
Томится тишина.
И вечность, что была обещана назавтра,
Сегодня сочтена.
По каменным ручьям, по грозным гулким рекам –
Тома тяжёлых скал,
Как будто свой архив Господь-библиотекарь,
Спеша, перемешал.
Средь эпосов долин и грозовых риторик
С закладками цветов
Он ищет, торопясь, давно забытый томик
Своих стихов.
Куда бежать воде? Куда векам стремиться
И нам держать свой путь?
Мы отыскали том, но каменной страницы
Нам не перевернуть.

«Окликнуть можно – только шёпотом…»

Окликнуть можно – только шёпотом,
Закутать – шёлком или шорохом,
Глаз не поднять – испепелят!
Губ не коснуться – не велят.
Ещё не пленница – сопутница,
Но имя вспыхнет и забудется,
И паутина жалких слов
Истает в пепле жарких снов.