— Не отстану, — улыбается он. Как-то очень уж радужно и солнечно для человека, которого только что попытались отшить. — Ты мне нравишься.
— Ты сумасшедший?
— А ты уверена, что можешь понравиться только сумасшедшему?
Я некстати вспоминаю Дамиана. И его комнату.
— Да!
— Ну а я привык считать себя нормальным, и ты мне всё равно нравишься, хоть ты и колючая, как ёжик, — и берёт меня за руку. Панибратски так.
— Отпусти!
— Зачем?
— Затем!
— Нет.
До дворца мы успеваем поругаться, неожиданно помириться — с этого Туана как с гуся вода все мои уколы. И расстаёмся уже почти приятелями. По крайней мере, я мирно желаю ему пойти утопиться в ближайшей речке, а он мне — спокойной ночи.
— Как кролика зовут? — кричу я ему вслед.
— Томми! Он любит яблоки!
Томми. Надо же — как юного принца Томми, брата Ромиона и Дамиана. Забавно.
Уже ночью, укрывшись одеялом с головой — чтобы не слышать, как жужжат ночные виспы (а то сейчас прихлопну гадов, потом ещё и на суд за убийство попаду) — я размышляю, поглаживая спящего рядом Томми. И вдруг понимаю две вещи: со встречи с Туаном я ни разу не вспомнила Дамиана. До этого момента. Ну да я же говорила, что всё пройдёт…
И вторая вещь: у Туна ярко-зелёные глаза. Пронзительно-зелёные, прямо как… У «маски». Но не может же это быть он. Голос вроде другой. И… Злодей, спец по слабостям, будет препираться с жертвой из-за кролика?
Да и какой из Туана злодей? Милый мальчик, непосредственный и дружелюбный. Вот и всё. А у меня со всеми этим снами скоро паранойя начнётся. Что теперь, от всех зеленоглазых шарахаться?
Спать, спать, спать! Боюсь каких-то монстров под кроватью — и с тем же успехом. Глупости это всё. Спать!
Вот странно: я могу по пальцам пересчитать те моменты, когда мне снились кошмары. Я уже говорила, что тщательно блюду режим питания и сна — «Скажи болезням „нет!“». И я убеждена, что никаких кошмаров при таком образе жизни быть не может. Ха, да я способна во сне посмеяться даже над математиком, который требует, чтобы я построила для него сотню парабол. Примерно этим же способом, кажется, в каком-то из «Гарри Поттеров» избавлялись от полтергейста… Вроде бы. Ну, когда представляешь что-нибудь весёлое, и лепишь его к кошмару. Тот сразу превращается в абсурд, и тебе смешно. Моё подсознание всегда так поступает, когда я испугана — но последнее время мне стала сниться такая отборная и качественная гадость, что юмор уже не помогает.
Допустим, я ещё могу мысленно — правда, только проснувшись — пририсовать злодею в маске рожки и коровий хвост и отправить плясать на зелёный лужок под «Du hast». И даже когда мне снится кладбище а-ля хоррор с привидениями, я тоже могу пошутить и представить, как зомби отплясывают лезгинку или калинку-малинку.