— Хуже этого корабля нет. Вам лучше подождать до обеда, а там будет корабль до Пусана. На месте вы будете не позже этого, — видя разочарование Ёнок, пропустившей корабль, добродушно разъяснил сильно пахнущий табаком, одетый как торговец мужчина, ожидающий корабль к городу Намхэ. Время от времени он косо поглядывал на Ёнок, вовсе не замечающей того, что интерес мужчины был связан с ее размазанным макияжем.
— Какая прекрасная погода! Как раз для того, чтобы развеяться на прогулочном корабле. У вас кто-то есть в Пусане?
Ёнок невидящим взглядом посмотрела на собеседника и сказала:
— Муж, — и отвернулась.
— А! Так, значит, вы едете к мужу? — слащаво улыбнулся мужчина.
К ним подошел мальчик, продававший сладкие палочки рисовых ирисок:
— Дяденька, купите ириски.
Мужчина кинул ему две монеты и, выбрав две палочки, с которых стекал густой сладкий сироп, одну протянул Ёнок:
— Попробуйте.
Ёнок замотала головой, давая понять, что не может принять. Мужчина же всунул ириску в руку её ребенка, затем переломил свою и, положив в рот, стал ее обсасывать. Ребенок принялся лизать свое угощение. Палочка растаяла у него в руке, и с нее потекла желтоватая сладкая жидкость. Ёнок забрала ее у ребенка, некоторое время помешкала, не зная, как поступить, потом завернула ее в носовой платок, другим его концом вытерла ребенку лицо. Ребенок, лишенный угощенья, заплакал. Плачущий ребенок напомнил Ёнок старика Со, и по её телу пробежала холодная дрожь ужаса. Она, не отдавая себе отчета, ударила дочь по щеке, и та заплакала еще сильнее.
— Ай-яй-яй. Зачем вы ударили бедного ребенка? — сказал мужчина, не отходивший от Ёнок. Когда приблизилось время отплытия его корабля, он любезно распрощался с Ёнок и прошел на посадку.
«Что со мной? Я живу, как в аду. — Ёнок стало плохо. Она ощутила некоторое помутнение рассудка, смешанное с приступом тошноты. — Зачем мне ехать в Пусан? Примет ли он меня? — Ёнок почувствовала, как она падает в бездонную пропасть отчаяния. — Пусть только он сделает вид, что не знает меня, я сразу покончу с собой, сразу же».
Прошло несколько часов мучительного ожидания. Наконец раздался гулкий звук сирены, оповещающий о начале посадки. Люди по очереди стали покупать билеты. Ёнок тоже купила билет.
— Мамаша, проходите быстрее!
— Ай-гу! Эй-эй! Слушай, да разве так можно?
Внимание Ёнок привлек знакомый женский голос. Это была жена миллионера Джон Гукджу. Худая, как палка, в окружении толпы провожающих, жена Джон Гукджу давала последние высокомерные указания. Сновавшие туда-сюда служащие компании то и дело отвешивали ей поклоны. Некоторые пассажиры корабля делали все возможное, чтобы хоть как-то обратить ее внимание на себя. Стараясь быть незамеченной, Ёнок низко опустила голову.