– Это здесь плавает рыба с когтями? – бросил я туда, где, по моим расчетам, плыла толстушка.
– Вряд ли, – ответила та. – Это же просто легенда… Наверное.
И все-таки мысль о том, что сейчас из пучины вынырнет огромная рыба и оттяпает ногу, меня не покидала. Проклятая тьма усиливала любые страхи в тысячу раз.
– Что, и пиявок нет?
– Кто их знает… Надеюсь, что нет.
Привязавшись друг к другу веревкой, мы поплыли с узелками на голове, медленно удаляясь от Башни. Оглянувшись, я увидел, как фонарик Профессора, словно маяк, указывает нам путь, высвечивая на воде впереди едва различимую желтую дорожку.
– Нам туда, – сказала она.
Я плыл первым, она за мной. Мы загребали почти синхронно, и плеск отдавался гулким эхом во тьме. Время от времени я оборачивался и, держась на плаву, сверял курс.
– Держи вещи сухими! – услышал я ее голос. – Излучатель намокнет – нам крышка…
– Стараюсь, – отозвался я. Хотя именно не замочить вещи было труднее всего. В такой непроглядной мгле я не различал, где вода, где воздух, а порою даже не соображал, где находятся мои руки. Я вспомнил миф об Орфее, который спускался в Царство мертвых. На свете есть много разных легенд и мифов, но истории о смерти у разных народов схожи. У Орфея хотя бы лодка была. А мы плывем сами с тюками на затылке. Что ни говори, древние греки были куда предусмотрительнее. Живот сводило от боли, но думать о ране было некогда. То ли от стресса, то ли еще почему, но боли я почти не чувствовал. Швы, конечно же, расползлись – но умереть от дыры в животе мне, видно, уже не судьба.
– Ты правда на деда не сердишься? – подала голос толстушка. Полоумное эхо мешало понять, откуда.
– Не знаю! – прокричал я непонятно куда. – Сам не пойму. Пока его слушал, стало уже все равно.
– Как – все равно?
– Все равно и жизнь не фонтан, и мозги не ахти какие.
– Но ты же сказал, что жизнью доволен!
– Слова! – отмахнулся я. – Любой армии нужно какое-то знамя…
Она задумалась, и какое-то время мы плыли молча. Тишина, бездонная, как сама смерть, растекалась по озеру. Где-то сейчас плавает когтистая рыба? Я уже не сомневался, что она существует на самом деле. Лежит, небось, на самом дне и спит до поры до времени. Или плещется в соседней пещере. А может, уже учуяла нас и плывет навстречу? Я живо представил, как она откусывает мне ногу и содрогнулся. Пускай через сутки от меня только мокрое место останется, но перспектива отдать концы в желудке у такой гадины не привлекала, хоть убей. Умирать – так на солнышке.
Руки в холодной воде наливались свинцом. Выжимая из организма остатки сил, я продолжал грести.