Или венские вальсы. Или «Полис». Или даже «Дюран Дюран». А возможно, не захочу услышать вообще ничего. Кто меня знает.
Сгребя кассеты в сумку, я пришел в автопрокат, осмотрел машину, показал права и подписал договор. Водительское кресло «карины-1800» напоминало сиденье астронавта в межгалактическом звездолете. Для человека, привыкшего к турбонаддуву и двум распредвалам, забраться в колымагу, на которой я ездил последние годы, – все равно что попасть в пещеру к неандертальцу. Я зарядил в магнитофон Боба Дилана и под «Глядя, как течет река» долго и с опаской разглядывал панель управления. Не дай бог, на ходу запутаюсь в кнопках. Костей же не соберу.
Пока я пробовал одну за другой все эти кнопки и рукоятки, из конторы вышла симпатичная девчонка, оформлявшая договор.
– Могу я вам чем-то помочь? – спросила девчонка. Ее улыбка была чиста и безупречна, как хорошо снятый рекламный ролик. Белоснежные зубы, упругая шея, на губах – помада мягкого оттенка.
– Все в порядке, – ответил я. – Просто решил проверить перед выездом.
– Понятно, – снова улыбнулась она. И я вспомнил другую девчонку, с которой учился еще в старших классах. Большая умница, дружить с ней было весело и легко. После школы поступила в университет, выскочила за ультралевого радикала, родила ему двойню, а потом бросила мужа с детьми и исчезла в неизвестном направлении. Миновало полжизни – и я вспомнил ее, глядя на девчонку из автопроката. Кто мог тогда представить, что семнадцатилетний ангел, обожающий Сэлинджера и Харрисона,[100] через несколько лет родит двойню революционеру и сгинет черт знает куда?
– Жаль, что не все клиенты такие осмотрительные, как вы, – посетовала девчонка. – У последних моделей эти компьютерные панели такие навороченные – никто даже не пытается в них разбираться. А потом на проблемы жалуются.
Я кивнул. Слава богу. Выходит, не я один такой троглодит.
– Скажите, какой кнопкой здесь извлекают квадратный корень из ста восьмидесяти пяти? – спросил я.
– Боюсь, вам придется подождать следующей модели! – засмеялась девчонка. – А это у вас Боб Дилан?
– Он самый, – сказал я. Играла «Положительно 4-я улица». Положительно, хорошие песни и через двадцать лет хороши.
– Все-таки Боба Дилана ни с кем не спутаешь, – убежденно сказала она.
– Потому что его гармошка еще ужасней, чем у Стиви Уандера?[101]
Она опять засмеялась. Я поймал себя на том, что мне нравится ее смешить. Как ни странно, я еще способен смешить симпатичных девчонок.
– Нет, конечно, – ответила она. – Просто у него голос особенный. Как у ребенка, который смотрит на дождь из окна.