– Я понял, – сказал я.
– И ради бога, поосторожнее с данными! Если их украдут, огромные проблемы возникнут и у меня, и у тебя.
– Не волнуйтесь. Мы проходим очень жесткую подготовку. Никогда еще не случалось, чтобы у конвертора средь бела дня выкрали результаты конвертации.
Я задрал левую штанину, вытащил из потайного кармана под коленом плоский контейнер из ферропластика, вложил туда гильзы с данными и запер на специальный замок.
– Как открывать замок, знаю только я. Если пробует открыть посторонний, документы уничтожаются.
– Неплохо придумано, – оценил старик.
Я вернул контейнер под колено и одернул штанину.
– Может, сэндвичи доешь? – предложил он. – Я, когда работаю, почти не ем ничего. Пропадут – жалко будет…
Я чувствовал, что не наелся, и умял все сэндвичи до последнего, как мне и предложили. Старик самозабвенно съел все огурцы, оставив только сыр с ветчиной, но я не делал из огурцов культа, и мне было все равно. Старик налил мне еще кофе.
* * *
Я снова облачился в дождевик, нацепил «консервы» и с фонариком руке отправился назад по тропинке. На этот раз старик не пошел меня провожать.
– Я уже включил ультразвук. Жаббервоги не скоро сюда сунутся, – заверил он. – Они сами не любят здесь шастать. Их кракеры натравливают. Поэтому чуть припугнешь – сразу уходят.
Но несмотря на его уверенность, теперь, когда я узнал, что на свете существуют жаббервоги и прочая подземная нечисть, брести в кромешной мгле в одиночку – мягко скажем, не самое веселое в жизни дело. Особенно если учесть, что я понятия не имею, как эти твари выглядят, чего от них ожидать и чем защищаться. Держа левую руку с фонариком над головой, а правую с ножом выставив перед собой, я шел вдоль подземной реки.
И лишь разглядев алюминиевую лесенку, а под ней – толстушку в розовом, я почувствовал, что спасен. Девушка сигналила мне фонариком. Когда я подошел, она что-то сказала, но из-за включенного звука вода ревела так, что слов я не разобрал, а читать по губам в темноте невозможно.
Так или иначе, для начала стоило выбраться на свет божий. Я полез первым, девушка за мной. Лесенка оказалась ужасно длинной. В прошлый раз, спускаясь в кромешную тьму, я этого не знал и не успел испугаться; но теперь, поднимаясь ступенька за ступенькой, вдруг сообразил, на какой сумасшедшей высоте нахожусь, и от паники у меня взмокли подмышки, а на лбу проступила испарина. Высота трех- или четырехэтажного дома, не меньше – а ноги так скользили на мокрых ступеньках, что карабкаться приходилось с утроенной осторожностью.
На полпути мне захотелось передохнуть, но девушка внизу расслабиться не давала, и я долез до верха без остановки. От мысли, что через три дня снова спускаться в эту чертову лабораторию, хотелось выть. Но компенсация уже назначена, и жаловаться поздно.