В начале лета 1986 года в Тарту и под Тарту (в Кяярику, в помещении спортивной базы университета Тарту — традиционном месте летних школ по семиотике) на нескольких заседаниях обсуждались проблемы подхода к истории с точки зрения теории семиотических (знаковых) систем. Одни из докладчиков спорили с возможностью исторического предсказания, настаивая на свободе выбора неожиданной (наименее легко прогнозируемой) альтернативы любым участником исторического процесса, другие отстаивали противоположный взгляд, опираясь на возможность статистического решения, относящегося к поведению большой совокупности индивидов (что не противоречит возможности свободного выбора у каждого из них). Проблематика обсуждения напоминала некоторые вопросы, решаемые в статистической физике. Мне важным и неизбежным кажется переход к постановке таких проблем. Мы слишком долго отмахивались от попытки нового подхода к истории. Между тем едва ли есть другая наука, которая по сути столько значила бы для каждого человека. При достаточно широком и точном понимании возможных выводов из уже накопленного опыта он мог бы всякий раз учитываться в новых принимаемых решениях. От скольких бед и несчастий это могло бы избавить каждого из нас!
Знаменитый французский этнолог Леви-Строс в своей недавно переведенной на русский язык автобиографической книге пишет, что он редко начинает новую работу, не перечитав хотя бы нескольких страниц из книги Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Меня всякий раз, когда я перечитываю этот шедевр, поражающий и самим стилем, и необычайной современностью всего описываемого, потрясает, сколько персонажей этой книги, как бы выйдя из нее, свободно разгуливают по нашему столетию — в окружении тех самых фигляров и циркачей, о которых в ней говорится. Не потому ли это происходит, что мало кто следует примеру Леви-Строса и всерьез соотносит эту книгу и немногие другие такого же качества с окружающей действительностью?
Стоит задуматься и о том, почему до сих пор не вышел русский перевод книги Маркса и Энгельса о тайной дипломатии XVIII века, содержащей много оценок русских государственных деятелей.
История человечества — и первобытная (насколько мы ее можем восстановить реально, не увлекаясь утопическими ретроспективными фантазиями), и древняя, и средневековая, и новая, и (может, особенно — или особенно остро ощутима для нас?) новейшая — полна жесточайших ошибок, преступлений, заблуждений, катастроф. Если что-нибудь и способно внушить чувства, отличные от отвращения и ужаса, при перечитывании этих кровавых летописей, так это надежда на то, что самые грубые ошибки не повторяются, что накопленный опыт не пропадает даром, что следующие поколения будут знать о выводах, которые надо сделать из прошлого. Все это не приходит само. Речь ведь идет о рациональном осознании, а не просто о настроении, как в стихах Лермонтова: