— Скачите за обозом, там их высокородие с вахмистром и казаками. Предупредите про тройку санную и што в ней большевик в погонах штабс-капитана.
— Д-да, оставайся и смотри тут, — бросил Мунгалов писарю, не вложив никакого смысла в фразу, и выехал со двора.
Казак-писарь прокричал ему вслед:
— Чулумской дорогой не езжайте, на красных наскочите. Берите тропой через Дунькину сопку.
* * *
А в это время санная тройка с Макаром Пьянниковым, Андреем Глиновым и Артамоном Зарубовым уже находилась у перевала, в десяти верстах от Махтолы. Дорога была ходкая — ровная, без извилин и рытвин, подъемов и спусков. Лишь когда начался перевал, скорость гонки упала. Кони приморились, с рыси перешли на шаг, а у самой вершины уже еле тащили кошеву.
Макар слез с саней, размялся пробежкой. Поднявшись на гребень, он подал сигнал товарищам: «Вижу обоз».
Длинная вереница подвод медленно ползла по неширокой лощине, обрамленной грядами низких сопок. Отсюда, с перевала, обоз казался тонкой цепочкой, брошенной сверху вниз и растянутой почти во всю длину лощины.
Пьянников впрыгнул в кошеву, глаза его пылали.
— Ну, што! Скатимся на них с верхотуры, — он кинул взгляд на колонну купеческого обоза, — и ударим, а?!
— Можно, я извиняюсь, — согласно кивнул бородой Зарубов.
Глинов не спешил соглашаться с Макаром:
— Ударить? А какой толк?
— Штоб враз нагнать страху.
— А ежели жена с дитем Тимофея Егоровича там? И Настя-сестрица? Што получиться может? То-то и оно…
— Верно, не годится, — почесал затылок Пьянников. — Надобно што-то получше придумать.
Под спуск сани стали подкатываться под ноги лошадям, они зарысили.
До самой лощины партизаны молчали, каждый складывал в уме свой план встречи с обозом.
Первым нарушил молчание Артамон Зарубов:
— Я, робя, соображаю так: ударить все одно придется, токо спервоначалу сговор бы поиметь, куда я как сподручнее.
Макар закрутил головой:
— Нет-нет, сразу нельзя налетать — испортим все начисто. Сначала мандат семеновский надобно в дело пустить: так, мол, и так. И тут же про женщин выпытываем. А когда узнаем, где жена Егорыча и Настя, тогда можно и жару поддать Редкозубову и купчишкам.
— Вот это уже получше, — поддержал Глинов. — Давайте так и сговоримся.
Замыкающие купеческий обоз два верхоконных казака обратили внимание на санную тройку еще тогда, когда она только перевалила хребет. И хотя до нее еще было порядочное расстояние, они передали по колонне через ездовых: «Нагоняют сани с тройной упряжкой». Доклад был адресован вахмистру, возглавлявшему конвой. Но прежде чем до него дойти, сперва получил его войсковой старшина Редкозубов.