Насмешливые нотки в словах есаула плохо скрывали сдерживаемую ярость. Он, видимо, чувствовал это и потому заставлял себя улыбаться. При улыбке щеки растягивались вширь, брови поднимались на лоб, но глаза не фальшивили — в них играли злые огоньки.
— Значит, за храбрость ваш военно-революционный штаб вессоном тебя наградил? — не глядя на пленника, проговорил есаул. — Выходит, много загубил ты наших.
Тимофей сплюнул кровавым сгустком:
— Выходит, так.
Рот есаула нервно дернулся. И сам он в тот же миг стремительно подался вперед и неожиданным коротким прямым тычком поддел Тулагина чуть выше пояса. Тимофей охнул, скорчился от острой боли. Новый резкий удар разогнул его и отбросил к двери. В голове зазвенело, гостиная стала переворачиваться.
Но и на этот раз Тимофей не упал от тяжелого кулака семеновца, В полуобморочном состоянии он сумел-таки удержать равновесие. Шатаясь, словно пьяный, нащупал спиной дверную притолоку, уперся в нее лопатками.
А есаул уже сидел за столом, на котором возвышался узкогорлый графин с самогоном, стояла черепяная миска с нашинкованным салом и печеными яйцами. Рядом вытянулся в струну хозяин флигеля поселковый атаман в погонах урядника.
Есаул, кивнув на Тулагина, сказал поселковому:
— Припоминай, Шапкин, может, где видел его. — После паузы бросил Тимофею: — Пришел в самочувствие — слава богу!
— В бою я показал бы тебе самочувствие, — через силу разжал запекшиеся губы Тулагин.
— Видали героя?! — ощерился, впервые за все это время подал голос развалившийся на низком диване молодой, интеллигентного вида поручик, затянутый хрустящими ремнями портупеи. — Уж не на дуэль ли он вызывает вас, Роман Игнатьевич?
Есаул хлебнул самогона, зажевал яйцом.
— Таких, как ты, не обходил я в бою стороной. — Зрачки его глаз потемнели. — Вдоволь порубил вашего брата. Ни перед кем не пасовал. А уж перед тобой-то…
Тимофей смотрел на него с презрением:
— Оно видно, какой ты смельчак. Меня вон, прежде чем к тебе доставить, связать велел.
— Уязвить меня хочешь? — Есаул потянулся из-за стола почти вплотную к Тимофею: — Чем командовал у Лазо? Взводом, сотней, полком? Возможно, чин большой имеешь?
— Чем командовал — не тебе знать, — с вызовом ответил Тулагин. — И чин имею не меньше твоего.
— Вот как! — растянулись в усмешке щеки есаула. — Слышишь, Калбанский, — обернулся он к интеллигентному поручику, — пленный наш не ниже меня в звании. — И Тимофею: — По происхождению из казаков или из товарищев рабочих будешь?
— Из казаков, но не из тех, что ты, угряк.
Есаул владел собой. Он не взвился от оскорбительных слов Тулагина, хотя стоило это ему больших усилий. Болячки на его лице налились краснотой, глаза блестели гневом.