— Представляешь, Путин? Я стану крестным отцом внука Елизара Лукьяновича Шукшеева. Представляешь, Путин?!
В избу, гремя шашкой, ввалился старший урядник:
— Господин хорунжий…
— Погоди ты, — все еще умилялся Филигонов.
— Срочное дело, ваше благородие.
— Какое еще срочное?
— Казак-атаманец к вам с пакетом.
Филигонов вышел из-за занавески.
— С пакетом? — обрел он прежний начальствующий вид, надел фуражку. — Пусть заходит.
Казак-атаманец в темном мерлушечном полутулупе протиснулся мимо старшего урядника, цокнул шпорами:
— Пакет от генерала Андриевского. — Он четко протянул синий конверт с жирным крестом на склейке. — С получением сего указано тут же отписать ответ его превосходительству.
Есаул Кормилов, прежде чем быть принятым генералом Андриевским, который располагался в первоклассном голубом салон-вагоне на тупиковом пути станции, сначала попал к войсковому старшине Редкозубову.
В небольшой двухосник, приспособленный под разъездной тыловой отдел, Кормилова направил стоявший у стрелки смурый харчен.
— Есаула Кормилова?
— Он самый.
— Туда васа здут, — указал он рукой на двухосник.
Войсковой старшина встретил Кормилова как старого знакомого:
— Милейший Роман Игнатьевич, рад видеть вас в добром здравии! Прошу. Располагайтесь… Наслышан о вас. Прискорбно, конечно, что тяжелое ранение получили вы в поединке с красным сотником. И потом, дерзкий налет красных на Серебровскую, второй… э-э-э, печальный поединок… — Рука Редкозубова легла на скошенное плечо есаула, поправила задравшийся кверху погон, отчего Кормилов нервно дернулся, бросил: «Простите» и отстранился от войскового старшины.
Редкозубов понял, что начатый им разговор не по душе есаулу. Он перешел на деловую тему:
— Хочу сообщить вам, что с завтрашнего дня вы теперь будете служить у нас, в тылу, дорогой… э-э-э, Роман Игнатьевич. И скажу по совести, не пожалеете, У нас спокойно, никаких вам красных, никакого риска.
Кормилов, будучи еще в Серебровской, знал, что он, видимо, откомандовался отдельным особым эскадроном. После первого рокового поединка с Тулагиным интеллигент-проныра Калбанский наверняка донес начальству о его позоре. А уж после второго срама вообще все иллюзии рассеялись. Сегодняшний вызов к генералу Андриевскому, недавно прибывшему на станцию, конечно же не предвещал Кормилову ничего хорошего.
И все-таки то, что сообщил сейчас Редкозубов, поразило его.
— Меня — в тыловики?! — побледнел Кормилов.
Войсковой старшина с сочувствием посмотрел в затравленные глаза есаула, перевел взгляд на его искривленную шею.
— Понимаю вас, — произнес участливо. — Но скажу… э-э-э, по совести: в вашем положении это на сегодня, может быть, самое лучшее.