И в конце концов их усилия были вознаграждены. Исключенными из списка оказались все, кроме одной особы. Подозрение падало именно на нее. Как ни странно, но лейтенант поначалу даже сомневался, стоит ли вносить ее имя в список. Однако те принципы, которыми руководствуются опытные полицейские офицеры, все еще достаточно тверды, и имя этой женщины появилось рядом с другими. Это была горничная, убиравшая в основном в коридорах здания. Что касается комнат, то за их чистотой должны были присматривать сами жильцы.
Она назвалась миссис Тэлбот, но после первой же проверки было установлено ее подлинное имя — Элеонора Олденбергер. Выпускница колледжа, вдова известного профессора, в самом недавнем времени она перенесла тяжелейшее нервное потрясение. Лежала в больнице, а выписавшись, через какое-то время стала работать горничной. У Эйдера только промелькнула догадка, что ее появление в данном конкретном здании может быть не случайным, — и он стал искать возможные связи между ею и Уитманом. Долго эти поиски не продлились. Уж если у кого и были причины не жаловать своей любовью покойного — так прежде всего у миссис Олденбергер. И мы тут же вспомнили малыша, сбитого машиной пятнадцать месяцев назад.
Его звали Дерри, это был единственный ребенок Олденбергеров. Потеря сына, несомненно, ускорила и смерть профессора. Мизерная сумма, выплаченная по страховке, ушла на оплату лечения вдовы: нервные срывы нынче обходятся недешево. Компенсация за нанесенный ущерб, согласно разбирательству, возбужденному еще профессором, составила триста тысяч долларов, но при этом невыплаченными оставались гораздо большие суммы по предыдущим решениям суда.
Когда Эйдер все это мне выложил, я взглянул ему прямо в глаза и сказал: — Если это действительно она его порешила — так тому и быть. Почему бы тебе не прекратить следствие прямо сейчас?
Эйдер ни на секунду не отвел взгляда.
— Я офицер, полицейский. Сделать этого я не могу. Я не судья, и тебе это хорошо известно. — Но тут лукавая улыбка чуть тронула его губы. — Конечно, я сделаю все, чтобы узнать, каким образом она это совершила. Но если доказательств окажется недостаточно, сердце мое не разорвется от горя. — Он помолчал. — Потерять сына, потом мужа, и все из-за этого подонка… Кто способен бросить ей обвинение?
— Как она выглядит? — спросил я.
— Ты сам ее видел. Женщина лет сорока, кажется. Я пока что встречался с ней только у нее на работе, и на ней было надето… Ну, в общем, как на всех уборщицах. Сильно подозреваю, что это в целях маскировки. Но я прекрасно запомнил пару проницательных голубых глаз, никак не соответствующих нынешнему занятию их хозяйки. Собираюсь теперь поговорить с ней в домашней обстановке. Пошли вместе?