— Я почти уверен, что ты знаешь, где его найти! — прищурился этот садист, взглядом обещая мне все муки хаоса. — А потому, — он повёл хлыстом из стороны в сторону. — Мы проведём маленькую воспитательную беседу!
И зайдя мне за спину размахнувшись, вложил всю силу в удар, и опустил кнут на мою спину.
В одно мгновение у меня перехватило дыхание. Удар, ещё один… Он выбил весь воздух из лёгких. Ощущение такое, что по спине из стороны в сторону прошлись плохо заточенным кривым кинжалом, разрезая плоть, до самых костей.
Первые десять жестоких ударов, я молчала из упрямства, не давая насладится этому выродку моими криками и мольбой о пощаде. Где-то между тринадцатом и четырнадцатым я просто потерялась от боли и стены моей камеры сотряс чей-то дикий, полный агонии и боли крик.
Словно крик мифической башни, — отстраненно заметил мозг. Я даже не поняла, что это я кричала. Лишь когда горло сорвалось на сиплый хрип, а я не смогла даже произнести ни одного слова, лишь тогда пол покачнулся под ногами, стремительно пытаясь, поменяться местами с потолком, а сознание медленно уплыло куда-то в сторону спасительного холодного забвения.
Сколько так продолжалось я не помню. Просто в одно мгновение все рецепторы словно отключились. А тело омертвело. Я совсем его не чувствовала. Что это защитный режим организма? Или я медленно, но верно приближаюсь к своему концу? Лишь на языке основательно обосновался тошнотворный привкус собственной крови.
Не добившись от меня больше никаких эмоции (на его вопросы я уже давно не реагировала), Танатос ударил меня наотмашь по лицу.
Мои глаза запылали зелёным. Не от боли и страха, их я давно не чувствовала. От дикой всепоглощающей ненависти. Но тело само остановило поток последней капли энергетического резерва и я поняла, что если воспользуюсь своей силой, то… просто умру от истощения.
Какая разница я и так смертница уже!
* * *
— Папа… — беззвучно прошептали губы, когда мой палач вышел из пыточной. — Дедушка… — залилась я вновь горькими слезами. — Хэйрон… — сильная боль в груди, не давала сделать вдоха. — Ну, хоть кто-нибудь… — шептали разбитые и опухшие губы. — Помогите… пожалуйста.
Я повторяла эту строчку как молитву, тысячи раз на протяжении… недели?… месяца? Разум отказывался определять, сколько прошло времени во внешнем мире. И в один из таких адских дней, я просто замкнулась. Ушла внутрь себя во тьму. Ничего не чувствуя и не осознавая.
Но один раз мне показалось, что я слышу чей-то шепот.
— Лучик… Мой маленький лучик… очнись… Не смей сдаваться!
— Не хочу,… кем бы ты ни была. Этот мир больше не мой. Я хочу уйти… просто уйти.