Электричка взвизгнула и укатила. Девчушка засеменила к лесу.
Двое, в обхват, метнулись за ней. На меня и не оглянулись — «кандыба ерик»…
Истошный девичий крик осколком резанул по сердцу. Я знал, что они не успеют. Знал, что успею я.
Оружие, к счастью для тех двоих, не понадобилось. После Ленинградской блокады я топал до Берлина в морской пехоте. Всякое случалось. Бывало и пожестче.
Я взял их, с финками, голыми руками. Кстати, оба были рецидивистами, числились в розыске.
А договаривались они, в переводе с блатного арго, вот о чем:
— Так что, дружище, изнасилуем? — первый.
— Хорошо бы изнасиловать. Наблаженствуемся по уши, — второй.
— Договорились, друг, — первый.
— Смышленый ты парень, да деревенский. Рядом — близкий человек, — второй.
— Не бойся. Посмотри. Старик — безвредный, — первый.
— Тогда по-быстрому, — второй.
— На станции и поработаем усердно, — первый.
…Такая вот недолга. На меня негодяи и не оглянулись.
На их «фене» я — хромой старик. Ну, а если б не я? Если б не владение этой самой «феней»? Изломали бы жизнь человеческую. И, кстати, доселе ломают. Нередко с использованием все той же «фени», именуемой еще «блатной музыкой».
Так что, может, заткнем уши и закроем глаза? Уподобимся страусам? Ах-ах, какой пассаж… Какая ужасная фразеология… Как можно пропагандировать подобный ужас?..
Нет! Чтобы бороться с врагом, надо его знать, знать все о его оружии и как им пользоваться на всех направлениях: от обороны до наступления по всему фронту.
В этой связи памятен мне весьма показательный случай.
Послала меня как-то супруга на базар купить картофеля, овощей, зелени. Экипирован соответственно — спортивный костюм, штормовка, авоська. Хожу по рядам, приглядываюсь, прицениваюсь, перебрасываюсь словом-другим с крестьянками. По ходу примечаю худенького, сухонького старичка с аккуратно подстриженными усиками и бородкой клинышком.
Решил понаблюдать за ним. Около плодов-экзотов (ананасы, киви) старичок задерживается. Глазеет, обескураженно потирает плешь. Цены «кусаются». Рядом — кучка зевак. Девушка в адидасовских, скорее всего «самопальных», кроссовках, с такой же хозяйственной сумкой, несколько женщин неопределенного возраста, базарные завсегдатайки, двое парней с заурядными лицами. Один — стриженный под «ёжик», другой — в меру патлатый. О чем-то беседуют. Смотрю, мой старичок навострил ухо. Я тоже прислушался:
— Грубáя лоханьша, боковичок, а? — «ёжик».
— Подшмонаем? — патлатый.
— Андрот, босна. Портик в наколе, — «ёжик».
— Только мас в таких мансах — тина. Маравихер мас, — патлатый. —