– Так вы, месье Путин, заранее знали о том, к чему приведет ваше легкомысленное желание помочь своим предкам поскорее и с наименьшими потерями выиграть ту войну? – обвиняющим тоном произнес французский президент. – Вы знали и все равно пошли на это, не предупредив, нас, европейцев, об опасности, как это положено делать в отношении добрых друзей…
– А разве мы добрые друзья? А я и не знал! – с деланным удивлением произнес Путин. – Разве же не ваши европейские правительства делали все для того, чтобы «сдержать» Россию, ограничить рост ее мощи и принизить ее международную роль? Разве не наши «добрые европейские друзья» ради этой призрачной цели инспирировали государственный переворот на Украине, желая сделать из нее незаживающую язву рядом с Россией? Разве не ваши тогдашние правительства за то, что мы спасли тех, кто протестовал против этого переворота, наложили на Россию экономические санкции и помогали Бараку Обаме обматывать нас изолентой? Разве не вы коллективно, в лице блока НАТО, придвигали к нашим границам военную инфраструктуру и войска, а также одобряли агрессивную антироссийскую политику некоторых наших лимитрофов? Разве не вы во всем, что случилось неприятного, искали российский след, притесняли действующие на вашей территории российские СМИ? Разве после всей этой политики вас можно назвать нашими добрыми друзьями? Нет уж – как аукнется, так и откликнется, месье Макрон, и единственный совет, который может вам помочь, я уже дал. Вы должны договориться – но не со мной или товарищем Сталиным, а со своим собственным народом и с властями той Франции, которая образовалась после освобождения вашей страны от германской оккупации. Других советов у меня для вас нет, и никакой иной помощи я вам оказать не могу. Я понимаю, что будет тяжело; да только когда нас рожали на этот свет, никто и не обещал нам, что жить будет легко… На этом все, месье Макрон, мне нечего вам больше сказать. До свиданья!
Сказав это, российский президент развернулся и вышел из комнаты.
* * *
Тогда же и там же. Брижит Мари-Клод Макрон, в девичестве Тронье
Клянусь, еще никогда я не видела своего супруга таким взволнованным. По лицу его ползли красные пятна, он теребил узел галстука, как если бы испытывал удушье, и губы его кривили непроизвольные конвульсии. Оттого, что такая реакция мужа на слова Путина была для меня полной неожиданностью, я несколько растерялась. Да, черт побери, я растерялась – хотя до этого считала, что растерянность мне не свойственна. Именно в этот момент – когда четкие шаги покинувшего комнату российского президента затихали в коридоре – я в полной мере ощутила ту самую бренность бытия, о которой во все времена так любили потолковать философы… Ощутила – и ноги мои вновь коснулись земли, от которой веяло холодом и тревогой… Поневоле я теперь смотрела на действительность совершенно другим взглядом – и то, что казалось раньше искажением и обманом зрения, теперь с неумолимой быстротой начинало приобретать столь явственные очертания, что отмахнуться от этого уже не представлялось возможным.