Они вернулись обратно к оставленным вещам. Брамс не переставал вертеть головой по сторонам, высматривая злобных Орлов, но их нигде не было.
- Вы представляете, чтобы было, если бы мы напились этой воды? сказал Уно.
- Да, в общих чертах, - поежился Брамс, вспоминая труп. - Никогда бы не подумал, что Орлы могут подвернуться так кстати. Ребята, пойдемте отсюда, а?
- Пойдемте.
Уно собрал сумку и, спустя пару минут, они уже были в небе, а там, в холмах, в густом колючем кустарнике, прижавшись брюхом к земле, рядком, лежали трое Львов. Рядом с ними, в траве, распластались четверо Орлов, причем один из них все ругался, ругался и ругался.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Без отдыха Уно летел до самого вечера. Брамс время от времени похрапывал в сумке, потом вспоминал про существование такого абстрактного понятия, как "совесть" и принимался размахивать крыльями самостоятельно. Погруженный в раздумья Уно летел молча. Он снова и снова вспоминал слова Герингера, вспоминал его величественную осанку и спокойные, словно заранее продуманные движения, но больше всего Уно запомнились его глаза. В них не было того праздного удивления и интереса, как у других, в них было нечто совершенно иное, как будто Герингер знал, кто такой Уно... Уно нахмурился, пытаясь связать все воедино. Если мудрый Лев все знал, почему же не сказал ничего, а наоборот, избегал разговоров не только об Уно, но и вообще на любую другую тему? Уно не сомневался, что Герингеру прекрасно известно, что же находится там, в Черной Пирамиде, однако Лев не стал говорить и этого...
Белые кожистые крылья Уно, давно позабыв про усталость, мерно поднимались и опускались в постепенно темнеющем небе. Зажигались первые звезды и Уно, оставив свои размышления, стал искать звезду Кеолу. Едва заметные огоньки неба спешили уложиться в тонкие созвездия, которые с наступлением темноты вспыхнут и загорятся мириадами ярких глаз... Одна за другой появлялись звезды Северного Креста, и Уно, уже не глядя, мог определить, где именно ждала его Кеола. Бледно-голубая, она светилась дрожащей слезинкой, и была так близко, что казалось, можно дотронуться да неё и смахнуть, как самую обыкновенную слезу... Именно с осознанием того, что эта звезда так рядом, Уно вдруг почувствовал неясную, неуловимую тревогу. Словно дуновение ветра тревога прикоснулась к нему, заглянула в душу, оставила смятение и исчезла, так ничего и не объяснив. От этого Уно стало не по себе, словно кто-то сдавил на мгновение его сердце в холодных тисках и тихонечко шепнул: "Бойся... бойся..." Он тряхнул головой, желая избавиться от этих неприятных ощущений, и решил разбудить Брамса, который уже битый час спал в сумке, совершенно не желая вспоминать про совесть.