Я оправил рубаху, провел ладонью по щеке – пальцы, конечно, дрожали.
Подсуропил мне старикашка. Хм, старикашка… Теперь уже можно его так называть, обижаться он может только с того света. Не вовремя он помер, еще не все вопросы заданы, не все ответы получены.
– Белек? – позвал я, зная, что он не ответит.
Он и не ответил. Пальцы-крючья намертво впились в подлокотники.
А ведь он говорил, что скоро уйдет, да только я решил, что это фигура речи – просто переговорит со мной, и свалит. А он хитро взял да умер, затейник.
Я явственно начал ощущать жжение в одном месте – фигурально говоря. Предчувствие опасности накрыло с необычайной силой. Нет, пока все тихо, но это пока… Инстинкты моего нового тела говорят, что вскоре все изменится, стоит мне только выйти из комнаты. А инстинктам прожженного авантюриста я верил безоговорочно. Где-то за стенами гостиницы, но не очень далеко, начинали происходить дела, имевшие непосредственное касательство к персоне Торнхелла.
Я снова подошел к кровати, попытался улыбнуться своему отражению – однако получился лишь невротический оскал. С обнаженными зубами Торнхелл напоминал матерого волка, привыкшего есть сырое мясо на завтрак, обед и ужин. Бандит как он есть. И это – спаситель отчизны? Новый архканцлер? Коронный совет, видимо, спятил, или дела и впрямь настолько плохи, что большинство совета решило разыграть карту Торнхелла.
Я разгладил щеки, чувствуя, как хрустит под пальцами щетина.
Ну, если бриться каждый день, да убрать эти бледные лохмы… да найти одежку получше, из Торнхелла будет толк. «Бонд, Джеймс Бонд»? Нет, скорее – Дерден, Тайлер Дерден прямиком из «Бойцовского клуба». Да, этот безумный, властный блеск глаз вряд ли удастся замаскировать. Кто бы подсказал – были ли в роду Торнхелла люди с психическими отклонениями? А сам он, случаем, не псих? Нет, не думаю: безумца вряд ли назначат архканцлером – его совершенно невозможно контролировать. Значит, Торнхелл – во всех смыслах здоровый… отморозок.
Пока рассматривал себя, успел значительно успокоиться. Телу Торнхелла, а соответственно и его рефлексам, было плевать на мертвецов, я же сам, как говорил, умею адаптироваться к обстоятельствам предельно быстро.
Итак, я принял правила игры, которую навязал мне Белек. Согласился стать архканцлером. Но пока – на словах. Много всего предстоит выяснить самостоятельно, прежде чем играть в открытую. На самом деле, конечно, у меня было два пути. Согласиться с предложением мага или уйти. Но что-то подсказывало: если бы я отказался и попытался уйти, далеко бы меня не отпустили. Моя безымянная могилка была бы где-то во-он в тех холмах, что виднеются из окна, если высунуться и посмотреть вдаль. Слишком много группа Белека поставила на карту, слишком ценный я был свидетель – а ну как меня, к примеру, изловят их соперники из Коронного совета, а я все выложу про заговор? Я знаком только со стариком, но, думаю, конкурентам известно, с кем он связан, – они потянут за ниточку и все выяснят. Понятно, что Белек и в Выселках действовал не один. Тщедушный старик был магом и проделал свою часть работы, а вот золото и блудниц обеспечили его соратники. И они же терпеливо ждут, пока наша беседа завершится и я выйду из комнаты… Один. О том, что Белек умрет, они, очевидно, знают. Они не знают главного – кто выйдет из комнаты: Торнхелл или Торнхелл-два. И еще им неизвестно, согласился ли Торнхелл-два на них работать. Они не подслушивают, о нет – слишком яростен был Белек при жизни, слишком сложный разговор предстоял ему и мне, он не допустил бы, чтобы нас подслушивали. Я полагаю даже, что он был со мной честен. Открыл не все карты, однако в главном был честен – я и правда нужен был ему, чтобы спасти Санкструм.