– По крайней мере, я спас их от мертвого снега?
– Нет. Но его воздействие было модифицированно. Определенные постулаты приняты во внимание. Определенные усилия пришлось должным образом оценить. Хватит уже вопросов. Спи.
Я засыпаю сразу, не вставая с места.
Просыпаюсь в Башне Шепотов рядом с лежащими рядом Фьольсфинном и Калло.
Некоторое время мы сидим на башне и смотрим на город. Пассионария раскачивается, обхватив колени, и молчит.
Спускаемся вниз, потом едем на лифте, но я не закрываю Пассионарию в камере. Там уже нет света, системы, которые работали от магии, не действуют. Она апатично трясется и все время повторяет, что ей холодно. Мы отводим ее в обычную комнату в Верхнем Замке и просто закрываем на замок.
Потом я иду в город на поиски моих людей. Все странно. Словно в бредовом сне. Встречаю Змеев и амитрайское войско, они бродят где попало, словно зомби. Кого я цепляю, говорят, что здесь им не место и что они должны возвращаться домой. Что-то цитируют – должно быть, их Песню Людей. Одновременно жители всюду борются с разрушениями. Слышно молоты, куски разрушенных домов грузят на телеги, некоторые трактиры стоят открытыми. Не могу никого найти, толкаюсь в толпе амитраев, Змеев, кирененцев и Людей Огня. Эти тоже бредят насчет возвращения домой и ищут свои корабли. Меня никто не узнает. Чувствую себя проснувшимся среди лунатиков. Люди в трактирах помнят о сражениях, знают, что едва-едва закончилась война, но помнят как-то избирательно. Не в силах вспомнить, с кем и за что воевали. Наконец я добираюсь до порта, где на базарах прибирают разрушенное и мертвых, а жители сооружают новые лавки, используя для них куски осадных лестниц, а между ними бродят нападавшие в поисках своих кораблей. Какой-то дурдом.
Девушка сидит на самом кончике пирса, подле частично разрушенного коренастого донжона, того, что охранял механику цепи, закрывавшей бухту. Сидит и раскачивается, глядя в море, укрытая моей запасной курткой, великоватой для нее. Я вижу склоненную голову и длинные черно-синие волосы, падающие ей на спину. Она молчит и раскачивается, глядя на горизонт.
– Я вернулся, – говорю.
Она вскакивает, а потом сползает под разбитую стену донжона и принимается отчаянно плакать. Ревет так страшно, что разрывается мое сердце. Попеременно то вцепляется в меня, то лупит кулаками, чтобы потом изо всех сил обнять меня. Мы долго сидим так, пока она не успокаивается.
Потом я осторожно веду ее, словно бы она из хрусталя и может в любой миг разбиться. Веду в Верхний Замок, на квартиры Ночных Странников, чтобы там попасть на поминки. Мои. Варфнира и Н’Деле. Некоторые меня помнят.