– Тсс, – отозвался Оуэн. – Я как раз пишу ему письмо. Гонец будет у него к полуночи. Ответ я должен получить завтра утром.
– То есть вы имеете в виду, что из-за вас мы будем вынуждены ночевать здесь?! – воскликнула я.
– Естественно, – ответил Оуэн. – А скажи-ка мне – тот попугай… ваш монах зовет его Зеленослезкой. Это почему?
– Потому что так его зовут! – сказала я.
Праведный Оуэн, продолжая писать, пожал плечами.
– А мне всегда говорили, – проговорил он вполголоса, строча пером, – что Зеленослезкой звали великого духа-хранителя Берники. Владыку Запада. Это все равно что называть ручную ящерку Владычицей драконов: по мне, так дурной вкус.
Он подписал письмо, сложил и отдал стражнику:
– Постарайся доставить его как можно скорее и обязательно скажи, что ответ нам нужен к утру.
– Спасибо, – сказала я.
Теперь-то мне понятно, что не так уж плохо с нами и обошлись. Просто мне очень не понравился Праведный Оуэн, а Лью-Лоса я вскоре возненавидела еще сильнее. Отдав стражнику письмо, Праведный Оуэн ушел, и больше мы его не видели. А Лью-Лос остался при нас. Должно быть, ему велели глаз с нас не спускать, и он все вздыхал по этому поводу, будто для него это было тяжкое бремя.
– Да что мы, по их мнению, натворим? – сердито шептал мне Ивар. – Украдем их богатства и сбежим?
– Тоже мне богатства. – Я оглядела голую каменную комнату.
Ответа на этот вопрос мы так и не узнали, но, как я уже сказала, обращались с нами не так уж плохо. Принесли ужин – очень вкусную тушеную рыбу с овощами и какими-то незнакомыми пряностями.
Я угрозами заставляла тетю Бек поесть, а Огго тем временем спросил Лью-Лоса:
– Что это за чудесные пряности? По-моему, такие были на Логре.
Лью-Лос снова вздохнул:
– Травки. Терпеть их не могу. Их выращивают на юге, где виноград и оливы и все такое прочее. Жалко, что кому-то пришла в голову эта мысль.
С ним все время было так. Жизнь не удалась. Ничем не угодишь. К вечеру я впала в самое настоящее отчаяние. Похоже, дело наше обречено на провал. Похоже, тетю Бек уже не излечишь.
– А ну сними чулки, Бек! – заорала я, и мне стало ясно, что я вот так буду орать на нее, пока кто-нибудь из нас не умрет.
И утром было все то же самое. Я наорала на тетушку, чтобы она оделась, и мы вернулись в голую каменную комнату, где обнаружили Лью-Лоса – он сидел с кривой рожей и пил какой-то травяной чай: на завтрак дали чай с хлебом.
Когда вошли, зевая, Ивар и Огго, Лью-Лос вздохнул:
– Праведному Верховному жрецу Гронну надо с вами увидеться. Зачем, одни боги знают. Мне приказано проводить вас на состязания песнопевцев, как только поедите. За грехи.