— Зачем ты приехала? — Если она соврет — я почувствую.
— Хотела с тобой повидаться. — Она как бы невзначай трогает меня за рукав пиджака, но натыкается на брезгливый взгляд и отводит руку. — У меня тоже есть дела в столице. Не ты один заматерел, Русланчик.
Заматерел? Что за хуйню она сейчас сказала?
— Откуда машина, Руслан? — вторгается мать, и я в кои-то веки рад, что она даже к почтенным сединам не научилась вежливо входить в разговор. Хоть и заслуженная учительница. — Она, наверное, тысяч пятьсот стоит.
— Около того, — соглашаюсь я, раз уж она сама озвучила комфортную для ее сознания цифру.
Таня приподнимает бровь, но лишь на секунду. Этот жест — специально для меня. Чтобы я чувствовал ее пристальное внимание к моей ширинке и моему кошельку.
Сначала я отвожу их в съемную квартиру. По пути в пол уха вслушиваюсь в разговор на заднем сиденье, и узнаю, что Таня собирается остановиться в гостинице, хоть моя мать всеми силами уговаривает ее пожить с ней, раз уж я снял отдельное жилье. Я даже не встреваю, но мог бы сказать, что квартира, пусть и большая, но всего с одной комнатой, и там всего одна кровать, и мне бы не хотелось, чтобы моя мать, привыкшая жить одна, чувствовала себя неуютно. На самом деле я бы и сказал, потому что не представляю, как бы пережил «свидания» с Таней до самых выходных. Но в этом нет необходимости, потому что тетка и сама не горит желанием поддаваться на уговоры матери.
— Да и вообще номер уже давно оплачен на две недели, — говорит она, глядя на меня в зеркало заднего вида.
Ну и как, блядь, это понимать? Она всерьез думает, что как только мать уедет, у нас начнутся бурные повторы прошлого?
Я просто приказываю себе заткнуться, и что бы ни случилось — не реагировать на провокации.
Квартира матери нравится, но она все время причитает как это, должно быть, дорого, а в наше тяжелое время лучше не разбрасываться деньгами направо и налево. Эта «жадность» в ней навечно, потому что она знает, каково это: смотреть в глаза больному пневмонией сыну и не находить слов, чтобы признаться — денег на хорошие антибиотики у нее нет.
— Ма, а поехали по магазинам. — Я обнимаю ее и сгораю от стыда, потому что начал забывать, какая она у меня маленькая.
Мать пытается сопротивляться, но совсем недолго.
Часов до трех дня я вожу их по магазинам. Вернее, вожу мать, потому что Таня не захотела остаться в гостинице и тоже приклеилась к нам. Приходится купить подарок и ей, чтобы только избавиться от укоризненного взгляда матери. Я сдергиваю с вешалки нашейный платок, бросаю его продавщице и даже не тружусь взять пакет: просто киваю тетке, чтобы забирала и проваливала. Но она только еще больше нахваливает меня матери и пытка продолжается.