– Он в таком виде упал из окна дома царского управляющего.
В наказание Бакбук получил сто ударов плетью, и его навсегда выслали из Багдада. Когда два его брата узнали, что случилось, они пришли ко мне просить помощи, зная, что меня иногда зовут ко двору повелителя правоверных. Я поспешил к самому вали, наместнику, и рассказал ему о том, какой Бакбук тихий и смирный, мухи не обидит. Верно, кто-то сыграл с ним злую шутку, предположил я. Вали помиловал Бакбука и позволил мне отвести его домой, к родным. С того дня и до сих пор Бакбук ни разу не переступил порог своего дома. Он не может доверять никому, ни мужчине, ни женщине, ни даже мне, своему спасителю.
Закончив рассказ, Абу Нувас оглянулся на сестер:
– А теперь, почтеннейшие хозяйки, признайтесь мне со всей добротой вашего сердца и сострадательностью души. Не правда ли, эта жестокая, сумасбродная и испорченная женщина поступила подло, вероломно и низко? Ведь Бакбук, без сомнения, претерпел от нее много несправедливости оттого лишь, что был, как говорится, простофилей. На мой взгляд, он, как и все вы, пострадал от женской жестокости. Вы только представьте себе, что бы с ним случилось, если бы я не упросил вали его помиловать. Бедняге пришлось бы бежать прочь от дома и родины, скитаться одиноким изгнанником в глуши, лишенным не только денег, пищи и крова, но и любви, заботы и жалости.
Все сидели, понурив головы, жалея беднягу Бакбука.
– Мой брат рыбак, – сосед Бакбука, – сказал носильщик. – Ты забыл добавить, уважаемый поэт, что Бакбук теперь повторяет не переставая: «За что? За что? За что?», задыхаясь, как избитый до полусмерти мул!
Поэт посмотрел на сестер, чьи лица остались безучастными.
– Но рассказ о Бакбуке – это затравка, все равно что веточка свежей мяты, чтобы раздразнить аппетит. А главное блюдо – конечно же, хитрая Далила.
К великому удивлению всех собравшихся, с места поднялась одна из старших сестер.
– О повелитель правоверных, – сказала она. – Не позволишь мне самой рассказать о Хитрой Далиле? Моя родня ее прекрасно знала.
– Что ж, рассказывай, – ответил калиф.
Она прокашлялась, но Абу Нувас перебил ее, залаяв по-собачьи.
– Утихомирьте кто-нибудь этого шелудивого пса! – раздраженно прикрикнул калиф.
Но старшая сестра, не обращая внимания на шум и гам, начала свой рассказ.
Муж Далилы служил начальником голубиной почты калифа. Когда он умер, семья лишилась его жалованья в тысячу динаров, а жену и двоих детей перестали кормить на дворцовой кухне. Далила пыталась добиться пенсии хотя бы в четверть жалованья мужа, но безуспешно. Чтобы свести концы с концами, ей пришлось стать прислугой. Так она и работала то в одном доме, то в другом, пока не состарилась.