– Спросите хозяйку, не пригласит ли она эту суфийскую молитвенницу благословить дом. Сразу видно, что эта женщина великой праведности и набожности, – сказал привратник служанкам, выглядывавшим в окно.
Далила продолжила свою молитву, и вскоре к ней спустилась служанка, поцеловала ей руку и пригласила в дом к своей хозяйке.
Когда Далила вошла, молодая хозяйка дома поспешила к ней и стала угощать ее всякими лакомствами.
– Я ем только райский хлеб, и лишь пять дней в году, – смиренно проговорила Далила, из-под опущенных век разглядывая драгоценные украшения на девушке.
Услышав это, женщина попросила всех служанок и рабынь уйти. Далила почувствовала, что ее что-то беспокоит. Она закрыла глаза и, взяв девушку за руку, забормотала:
– Чую, что-то тревожит твою душу. Так доверься мне, дочь моя, и я помогу тебе.
Женщина расплакалась.
– Мой муж – эмир Шар аль-Тарик, Гроза больших дорог. Мы женаты уже год, а я еще не подарила ему ребенка. Вчера, когда я подошла к нему, он оттолкнул меня со словами: если у мужчины нет ни сыновей, ни дочерей, он будет стерт из людской памяти. И обвинил меня в том, что я бесплодна и не могу зачать, и сказал, что завтра же начнет искать другую жену. Я стала оправдываться, что не виновата – я ведь приготовила столько снадобий от бесплодия, что все ступки в доме стерлись. Но он закричал, что спать со мной – все равно что камень сверлить, – рассказывала хозяйка дома, плача все горше.
Далила, обрадовавшись таким вестям, сочувственно погладила ей руку.
– Я плачу, потому что не хочу, чтобы этот плосконосый мул, чье семя бесплодно, как мыльная пена, развелся со мной и отнял все это богатство!
– Он сказал «завтра»? – спросила Далила. – Тогда надо поторопиться. Приготовься, я отведу тебя к шейху Абу аль-Хамалату. Каждый, кто услышит его имя, подтвердит, что он хранит чужие беды в сердце и снимает тяжесть с душ, перекладывая на свои плечи. Если мы пойдем к нему сейчас и ты убедишь своего мужа переночевать с тобой сегодня, то зачнешь сына или дочь.
– Клянусь поститься целый год, если эта суфийская подвижница не святая! – сказал привратник, когда Далила с хозяйкой торопливо покинули дом, держась за руки.
А святая Далила все это время думала: «Как бы мне снять с нее украшения и наряды? Ведь на улицах и в переулках столько народа!»
Она сказала жене эмира, которую звали Хатун:
– Иди за мной, дочь моя, потому что люди будут останавливать меня, чтобы целовать мне руки, и нагрузят меня пожертвованиями. Но не упускай меня из виду.
Далила повела Хатун на рынок, внимательно следя за теми, кто оглядывался на позвякивающие ножные браслеты Хатун и ее сверкающие серьги. Она заметила красивого молодого купца, еще совсем молодого и безбородого, по имени Хасан, и жестом велела Хатун ждать напротив его лавки. Затем она подошла к молодому купцу.