– Знай, о великий царь, что луны и звезд, солнца и всего мира не хватило бы, чтобы достойно отплатить тебе за то, что ты ступил на порог моего скромного дома. Позволь мне сказать тебе еще кое-что.
Царь, до безумия восхищенный красотой женщины, отвечал:
– Говори что хочешь.
– Твое царское облачение и тюрбан, наверное, тяготят тебя. Почему бы тебе не надеть что-нибудь полегче и поудобнее? И тогда нас уже ничто не будет разделять.
Охваченный страстью, царь сорвал с себя тюрбан и драгоценный наряд, стоящий тысячи динаров, и накинул дешевый фиолетовый халат, а женщина стала ласкать его тело. Но, когда царь хотел овладеть ею, она его остановила.
– Обещаю, – сказала она, – если ты будешь терпелив, тебя тем более обрадует неожиданная радость, что я тебе приготовила.
Она начала расстегивать мелкие пуговицы на платье, одну за другой, и тут раздался стук в дверь.
– Кто стучит? – спросил царь.
– Мой муж, – сказала женщина.
– Скажи ему, чтобы он убирался, а не то я его сам вышвырну, – приказал царь.
– Но, великий царь, ты повелитель, а мы твои подданные, не унижайся до того, чтобы браниться с моим мужем! Позволь мне самой все уладить. А ты пока не подождешь ли здесь, в комоде? Это и минуты не займет.
Она с улыбкой отвела его за руку к комоду и заперла в четвертом отделении. На этот раз пришел не кто иной, как столяр, и упрямо барабанил в дверь, пока она не открыла.
– Я недовольна комодом, который ты мне смастерил! – сердито бросила она ему.
– А что с ним такое? – спросил мастер, испугавшись, что рассерженная заказчица откажет ему в ласке.
– Отделения слишком узкие.
– Узкие? – воскликнул он. – Я готов поклясться, что сделал их достаточно широкими.
– Ну так полезай внутрь и убедись, – ответила она.
Как только столяр влез в пятое отделение, женщина заперла его, покинула дом, забрав с собой все самое ценное, и побежала в тюрьму. Едва она показала стражникам приказ вали, как ее возлюбленного тут же освободили, и они сразу уехали из города в дальние страны.
А пятеро ее незадачливых любовников сидели тихо, боясь, что их обнаружат, распознают и опозорят. Прошло три дня, и плотник первым не сдержался и обмочился, облив сверху царя, царь за ним облил визиря, визирь – вали, а вали – кади.
– Почему меня залило ослиной мочой? – завизжал кади.
Вали сразу узнал его голос.
– Ты лучше спроси, кади, почему мы попали в такую передрягу, ведь то, что нас обмочили, еще не самое худшее!
Визирь узнал рассерженные голоса кади и вали. Он тоже подал голос и закричал:
– Да отплатит вам обоим Аллах за ваши дела!
– И тебе, визирь, – откликнулся кади.