Валерий Борисович с ловкостью истинно пьющего человека наполнил сосуды. И предложил выпить не чокаясь. На что ему негромко, но отчетливо ответил младший брат:
– Модест Анатольевич, насколько я понимаю, еще не предан земле, так что это еще не поминки.
Валерий Борисович секунду молчал, возмущенно глядя на брата, а потом начал яростно возражать. Смысл его речи был в том, что не надо оскорблять покойного, Модест Анатольевич был как раз «земле нашей предан», и что «мало было у нас таких патриотов, как Модест Анатольевич».
Не знаю, сознательно ли паясничал подлый литераторишко или просто не мог сдержать элементарное движение своей мерзкой натуры, но в воздухе веранды опять запахло похабным скандалом. И он бы разразился, если бы не Шевяков. Сыграло роль его неприсутственное сидение за столом. Он глядел куда-то в сторону. И что-то там, в этой стороне, увидел.
– Смотрите!
Все посмотрели.
Увидели открытую калитку и стоящего в ее проеме человека.
В следующую секунду стало всем ясно, что это Арсений Савельевич Барсуков.
Наступило всеобщее молчание.
Арсений Савельевич двинулся в сторону веранды. Медленно переставляя ноги. Как бы через силу. Выражение его лица удалось рассмотреть только когда он подошел вплотную к крыльцу. И выражение это было ужасающим. Замечательные его бакенбарды превратились в паклю, галстук съехал набок, глаза глядели в разные стороны.
Первым сориентировался Валерий Борисович.
– Где ты так набрался, Савельич?
Барсуков не удостоил его ответом. Обвел не вполне нормальным взором собравшихся и объявил:
– Я убил его.
После этого заявления он попытался поднять ногу на ступеньку, промазал и рухнул всем телом вперед.
К нему бросились. Начали поднимать, усаживать в кресло, протягивали стаканы с водой и водкой. Удивительно, какое у нас иногда прорывается уважение к убийцам.
Ну, пусть себе. Мне некогда ненавидеть Барсукова и некогда ему сочувствовать.
У меня другие планы, и пора приступать к их осуществлению. И начать следует с проверки состояния тылов.
Пользуясь всеобщей суматохой, я нырнул в дом и проскользнул к Марусиной комнате. Прежде чем пускаться в рискованную операцию, надо проверить, в надежном ли трансе находится моя забарахлившая помощница. Хорош я буду, если в ответственный момент выплывет на середину ситуации эта заспанная фемина и начнет лопотать какие-нибудь несусветности.
Я не зря обеспокоился.
Маруся не спала.
Она стояла у окна и что-то чертила пальцем на стекле. Услышав звук открывающейся двери, она резко обернулась. Я медленно подошел к ней вплотную, посмотрел снизу вверх ей в заплаканные глаза, и на душе у меня стало немного спокойнее.