Нет, она не полностью вырвалась из-под моего контроля. Она еще находилась внутри этой невидимой клетки. Но что-то с ней происходило.
Взяв ее за запястья, я начал говорить. Медленно, успокаивающе, включив помимо обычного звучания голоса еще и инфратембр. Он не улавливается на слух, но взаимодействует с глубинными слоями сознания.
Слезы на глазах Маруси начали высыхать. Захлебывающийся, пулеметный пульс стал спадать. Дыхание сделалось более ритмичным и сглаженным, без бурных бурунов и панических пауз.
Я мысленно похвалил себя за предусмотрительность. И приступил к завершению процедуры.
– Маруся, ты мне веришь?
– Да.
– Маруся, ты должна успокоиться.
По ее лицу плавала расплывчатая, не определившаяся в своем значении улыбка.
– Я спокойна, только…
– Волноваться нечего, убийца отыскался.
– Убийца?! – Улыбка слетела с ее лица.
Идиот! Воистину идиот! Зачем было поминать убийцу, зачем?!
– Успокойся, Маруся.
И тут она заявляет:
– Это я убийца.
– Что?!
– Это я во всем виновата. А его отпустите.
– Что?!
– Убила я, а его отпустите.
Что-то взорвалось у меня в голове. Черт побери, а почему я не рассматривал этот вариант?!
Нет, бред!!! Где она могла взять нож? Господи, на кухне полно ножей. Самых разных, сам видел. Учитывая завернутое в узел состояние ее психики… Нет, чумная чушь! И почему тогда в туалете?! О, я уже пытаюсь анализировать эту галиматью!
– Дементий, обещай мне, что его отпустят.
Да что она так заботится о Барсукове?! Какая между ними может быть связь?! И откуда ей вообще знать, что это он сейчас пришел и во всем сознался?!
– Да, да, успокойся. Его отпустят. Я скажу, чтобы отпустили.
– Если ты не сделаешь это, я пойду и сама все им скажу.
В этот момент я испугался по-настоящему. Пришлось принимать экстренные меры.
– Смотри на меня, Маруся, ты хочешь спать.
– Нет. Я хочу им сказать…
– Ты хочешь спать.
– Я…
– Спать!
С трудом препроводив крупную, внутренне опадающую девушку на постель, я поплотнее закрыл дверь ее комнаты и выскочил на веранду.
Осторожно огляделся.
Кажется, моя отлучка осталась незамеченной. Барсуков оставался центром всеобщего внимания. Он что-то жарко и торопливо говорил, держа в каждой руке по стакану. Речь была сбивчивой, но самое главное я уловил почти сразу.
Арсений Савельевич на самом деле совершил убийство, но жертвой его стал отнюдь не академик. Жертвой стал собственный родной сын Арсения Савельевича.
Злокачественное заболевание крови.
Все обычные методы оказались бессильны.
Единственное, во что верил Барсуков, – это метод доктора Креера. Ведь десять лет назад он спас от лейкемии мальчика. Все это произошло на глазах у Барсукова, он «наблюдал чудо исцеления собственными глазами!». Главная тетрадь с рецептами доктора Креера хранилась в сейфе у Модеста Анатольевича. Тот не хотел ее отдавать Барсукову, ссылаясь на то, что реальной научной ценности записи крымского доктора не представляют.