– Какой еще камень?
– Что-то вроде философского. Но если мой камешек есть нечто вполне материальное, я знаю, как им воспользоваться, и представляю, хоть и в самых общих чертах, к чему он может меня привести, то ваш «План спасения СССР» полнейшая фикция, выдумка, дешевая литература. Вы же днем и ночью, я чувствую это, бьетесь над мыслью, как спасти вот это огромное, сложное, временами великое, а по большей части безумное и кровавое, в общем, все то, что мы понимаем под аббревиатурой СССР. Как спасти от неуклонно приближающегося конца. Академик говорил, что это случится года через два. Но даже если через десять, какая разница?! Какая для меня разница?! Разве можно тратить свою жизнь на копание в этой мусорной куче?!
– Мусорной куче?
– Только не вздумайте как-нибудь патриотически обидеться! Мне одинаково плевать и на демонстрацию на Манежной площади, и на перуанских повстанцев. Что бы ни происходило вокруг – коммунизм, фашизм, шариат, геноцид, – я точно знаю, что моя цель вне этого, и она выводит меня из всего этого тем, что я к ней стремлюсь. Можете смеяться над моей каменюкой, как я смеюсь над вашей. Вам ваша жизнь дана в ваших ощущениях, и нечего тут больше говорить. А кто из нас двоих сумасшедший…
Вдалеке послышался шум приближающейся электрички.
– Ну вот, уже едет, давайте камень. Не задумали же вы меня обмануть. Глупо!
– Нет, не задумал.
Кирилл расстегнул сумку, висевшую на плече.
– Давайте же!
– Только один вопрос.
– Какой еще вопрос? Хватит уже! Мы же договаривались!
Поезд уже шел, сбавляя ход, вдоль платформы.
– Вы правда ни разу не видели рукопись Модеста Анатольевича? Ни разу?
– Камень!
Кирилл достал из сумки обломок, тот самый, что показывал Колесницыну, но продолжал сжимать его в своей руке.
– Этой рукописи не существует в природе, нет?
– Академик Петухов был болтун. Типичный русский болтун обо всем. Всемирно отзывчивая душа. Ничего надежного, ничего основательного, ничего реально полезного он был создать не в состоянии. Таких мыслителей полно возле каждой пивнушки.
Поезд остановился. С неприятным шипением открылись двери.
– Камень! – крикнул Дементий Дементьевич, как будто это был последний поезд в его жизни.
Кирилл протянул ему обломок. Схватив его, гипнотизер прыгнул в тамбур. Там он развернулся, опустил на пол саквояж и прижал обеими руками добычу к солнечному сплетению.
Двери медлили.
– Знаете что, Кирилл. Скажу вам одну вещь, вы ее постарайтесь запомнить.
– Говорите.
Двери начали закрываться.
– Запомните, конец СССР – это не конец света. И вообще, конец света будет не на Земле.