– Это не Валерий Борисович, а Виталий Борисович, – сказала Вероника.
– Близнец?
– Именно так.
– А почему ты его боишься?
– А ты его видел?
– И что?
– Он зануда.
Леонид пожал плечами.
– По-моему, он просто хорошо одет.
– Зануда, педант и любит учить жить.
– Это, конечно, недостаток.
Вероника мельком глянула на пассажира – не иронически ли он это сказал. Нет, кажется, всерьез.
– Дядя Виталик у нас журналист-международник. В Лондоне торчит. Может, сейчас и не в Лондоне. Я и не знала, что он приехал. Если бы он меня увидел, я бы от него два часа не отделалась. Усадил бы, распрашивать начал, а когда бы о смерти отца узнал, тут уж… В общем, мне не хочется, чтобы он лез в это дело. Кроме того, есть и еще одна причина прятаться от него за широкие спины сторожей.
– Какая?
– Должок.
– Большой?
– Триста фунтов.
– Не похоже, чтобы человек такого типа мог столько дать в долг.
«Форд» свернул с Тверского бульвара на улицу Горького.
– Я придумала серьезный повод, сказала, что мне денежки нужны на лечение.
– Обманула?
– Конечно.
– Но как бы он определил это? Могла же сказать, вот, смотрите, жива-здорова. Вылечилась, мол.
– У меня такая болезнь, что опытному человеку сразу видно, что не вылечилась. А может, и не лечилась.
– Что же это за болезнь?
– Стоп. И так слишком далеко заехали.
– Ладно, останови.
Вероника машину не остановила и повернула направо, к Манежу.
– Я выразилась фигурально.
– Тем не менее нам нужно выяснить отношения.
– Что?! Какие такие отношения?
Леонид смущенно потрогал ус.
– Я выразился неловко. Просто хотел сказать, что неплохо бы нам определиться с тем, что делать дальше.
– А что определяться, будем кататься. Я знаю еще одно место, где можно найти нашего неуловимого Валерия Борисовича, но туда еще ехать рано. Совсем рано. Время надо убивать. Вдвоем его убивать легче, правильно?
– Правильно.
– Ты мне пока расскажешь что-нибудь о себе. А то мы уже вон сколько разъезжаем вместе, и все обо мне, о моих родственниках, о моих делах. Перекос.
– У меня отец не академик и его не убивали.
– Да, если до сих пор не академик, то вряд ли теперь уже станет. А вот что до второго…
Леонид демонстративно кашлянул.
– Обиделся? Зря-я. Ты вообще меня неправильно воспринимаешь. Психованная, поверхностная, эгоистка. Отца не столько любила, сколько доила. А вот любила. Иногда настоящее чувство маскируется. И правильно делает. Над настоящим чувством ведь часто издеваются. Вот и хочется спрятать его, оградить, иногда даже грубостью.