Арамис рассказывал, как удаляли аденому предстательной железы в Древнем Египте. Вероника слушала, сняв очки. Рассказ был интересный.
– Вероника, нам пора.
Короткая, не слишком бурная сцена расставания. Напоследок Арамис бросил свою последнюю шутку, видимо, имеющую самый большой успех у женщин:
– Вероника, выходите замуж за археолога. Чем старше вы будете становиться, тем он больше будет уделять вам внимания.
– Я вас провожу, – сказал все еще мокрый начальник.
Все трое двинулись к выходу.
Из кабинета вышел опустошенный лекцией Вадик и поинтересовался, почему ушла Филимонова.
Когда друзья обнимались на дорожку, Вероника спросила Колесницына, кто такая эта Филимонова.
Он пожал могучими археологическими плечами.
– Не знаю. И никто не знает. И он, когда протрезвеет, не помнит о ней.
– Можно вас на минутку? – сказал Аникеев.
Я вышел вслед за ним, искренне удивляясь тому, что для допроса вызывают меня, а не Марусю. Но слишком уж задумываться на эту тему я не стал. Если в таком поведении майора заключается какая-то профессиональная хитрость, мне ее все равно не понять.
Вышли на веранду.
По приглашению Аникеева (он уже ведет себя здесь как хозяин, что, впрочем, естественно) сели в кресла. Я старался не смотреть в его сторону. Я радовался возможности этого не делать. Так расстреливаемый радуется мешку, надеваемому ему на голову.
Пауза затягивалась.
Пауза становилась невыносимой. Уместно ли мне прервать ее каким-нибудь вопросом?
Каким?
Например, таким: а где же Шевяков?
В самом деле, где?
Удивительным было то, что я не обратил внимания на его отсутствие в первый же момент своего появления на веранде. В данный конкретный момент не было более важного персонажа в драме моих личных обстоятельств. А я весь внутри себя, я близок к состоянию эмоционального коллапса. Это несомненно опасно, с этим надо что-то делать.
Если уже не поздно.
Все, майор заговорил.
– Вы не могли бы попросить эту девушку, Марусю, чтобы она приготовила нам чай? Как-то сыро, вы не находите?
С тем, что на улице сыро, я согласился.
А вот чай!
Что это такое?! А, это он осторожно, не напрямую проверяет, прощупывает, каково состояние Маруси! Хотя чего ему прощупывать? Он может приказать ей явиться сюда на веранду, и все.
– Она не может приготовить чай!
Сказав эту безумную по своей смелости фразу, я посмотрел на Аникеева. Он выглядел очень удивленным.
– Почему? Я не настаиваю, я просто подумал, что если она обычно…
– Вы думали, что она прислуга здесь, а она дочь. – Я дерзил, как преступник, который знает, что будет повешен вне зависимости от его поведения.