Происходившее с Лешей в недрах больничной лаборатории больше всего напоминало второе рождение. А до рождения, как известно, приданое младенцу не покупают — плохая примета. С другой стороны, не покупать ему вещи означает, что она совсем не верит в его оживление.
Аля пошла на компромисс — кошелек купила, а плавки нет. Во-первых, кошелек был дороже, и она хотела показать сама себе, что не боится тратить деньги на мужа, который еще не вернулся к жизни. А во-вторых, вряд ли Антонов еще раз полезет в воду после встречи с акулой. Если же ему взбредет в голову такая фантазия, то есть еще старые плавки, перебьется.
Пару раз администратор в гостинице пристал к ней с расспросами: мол, не видно мистера Антонова, не уехал ли он? Аля объяснила, что муж в больнице. Надеюсь, ничего серьезного, мэм. Нет-нет, он просто повредил палец. И пусть кто-нибудь скажет, что это неправда.
Наконец ей позвонили и велели приходить.
— Как? Что? — взахлеб пыталась выяснить Аля. Но с ней говорила какая-то незнакомая девушка, медсестра или секретарша, и как заведенная повторяла лишь время и место, в котором ей надлежит быть.
Аля не спала ночь, рано утром сделала маникюр в круглосуточном салоне при гостинице, надела платье с открытой спиной, подаренное Алешкой на прошлое 8-е Марта. Плечи с помощью специальных масел удалось довести до более или менее ровного цвета, даже слегка загорелого.
Администратор за стойкой улыбнулся ей приветливее, чем обычно, и проводил прищуренным взглядом. Аля почувствовала себя первоклассницей, которая первый раз идет в школу с букетом гладиолусов и пышным бантом.
Таксисту она дала пять долларов на чай, и он предложил подождать. Аля отказалась. Она сама не знала, чего стоит ждать. И КОГО ждать.
Русская медсестра Галина встретила ее в холле торжественной улыбкой и проводила к Ребекке, но не в кабинет, а в незнакомую Але просторную комнату. Доктор Моррис была возбуждена и даже подкрашена, толпились еще какие-то солидные люди в белом — видимо, голубые и зеленые халаты не были допущены. Все вместе напоминало помещение в роддоме, где выдают новорожденных в обмен на конвертики с деньгами. Аля спохватилась, что надо было купить цветы.
— А он?.. — попыталась спросить она Ребекку. Та нервно улыбнулась:
— Ты все увидишь!
— А он узнает меня? — жалобно бросила Аля в белую спину.
— Ты все увидишь.
Аля покорно встала в ряд встречающих.
В незнакомых джинсах и футболке (что ж не сказали, я бы принесла его вещи!), подстриженный короче обычного и оттого еще более лопоухий, но совершенно живой и улыбающийся Рыжий неуверенно вошел в матово-стеклянную дверь в сопровождении очкастого парня и длинноногой медсестры. Защелкали неизвестно откуда взявшиеся фотоаппараты, зажужжали видеокамеры. Незнакомый Але толстый врач произнес короткую речь, в которой она от волнения не поняла ни слова. Лешка стоял растерянный, но спокойный и почему-то поглядывал в окно. Алю загораживали, и он ее не видел. Неужели не узнает?