Волна злости настолько мощная, что я невольно хочу отодвинуться, и Ма’ну, чувствуя мое желание, змеей хватает меня за запястье. Пальцы до боли вдавливаются в кожу, кажется, отпечатки его злости останутся даже у меня на костях.
— Что это за фарс? — шиплю я одними губами, когда наши взгляды мощно схлестываются.
Он обжигает своей ненавистью, и я не уверена, что вся она направлена только на Шэ’ара. Что вообще происходит?! Неужели все дело в моей невинно шутке? Боги, это же просто нелепо — я не сделала и капли того, что хотела сделать, и он знает, что я в его руках лишь потому, что если хоть пара тех снимков просочится в сеть — мне конец. И от позора меня спасет разве что переселение в марсианскую колонию. Жаль, что их пока не создали.
— Ты мне скажи, — злым шепотом говорит Ма’ну.
Если бы не прицелы камер — мне бы точно не поздоровилось. Но… странное дело. Я столько месяцев сидела в бесцветной пустоте, жила в мире без красок, где единственным настоящим чувством была зависть счастью Наны, что сейчас, в эту самую минуту, я чувствую себя живой. Потому что чем больше этот псих пытается сыграть на моем страхе, тем сильнее мое сопротивление. И от зашкаливающих эмоций подкашиваются ноги.
Смешно, но очень похоже на то, что он заразил меня своим психозом. Другого названия химическим процессам, которые происходят в его больном мозгу, я пока не могу придумать, а все мои познания о психологии ограничились колонками в «глянце», где такие же ничего не смыслящие дурочки, как я, раздавали советы себе подобным.
— Я понятия не имею, что происходит, — говорю я, стараясь не обращать внимания на бессвязное бормотание, которое Сусанна пытается влить Ма’ну в ухо.
— Ты не звонила ему? Не предупредила, что будешь здесь? — не верит лунник.
— Я сидела на соседнем сиденье! — слишком громко говорю я, отчаянно пытаясь удержаться за мысль, что мы все еще в эпицентре внимания и вот-вот создадим скандал размером с торнадо. И скорее всего, станем его же первыми жертвами. — Боги, а как бы я это смогла, ведь ты даже телефон у меня забрал.
— Я его не забрал, — отвечает Ма’ну. Он смягчается, и на смену злости приходит недоумение. — Твоя сумка осталась в гостиной, я ее даже пальцем не тронул.
А ведь правда. Я настолько отвыкла быть отшельницей, что телефон давно перестал быть обязательной частью моей жизни, и я вспоминаю о нем в основном только когда мне звонят.
— Ну хватит, — прерывает нас Шэ’ар и зачем-то встает. Вальяжным жестом поправляет пиджак, манжеты, пробегает пальцами по камням в запонках.
Как всегда шикарный, самодостаточный мужчина, который знает, чего хочет. А в данный момент он хочет меня и точно ни перед чем не остановится. Что ему какой-то белобрысый ненормальный мальчишка, даже если этот мальчишка — всеми любимая спортивная звезда? Разотрет и не поморщиться. Потому что Шэ’ар вчера собирался выиграть меня на аукционе и ждал до последнего. Потому что знал, кто будет последним лотом, кто скрывается за маской Черной орхидеи. Он пришел туда по чьей-то наводке, пришел купить девочку, которая посмела пренебречь его щедрым предложением, и выставить на посмешище.