Один плюс в его говорливости и гостеприимстве для меня имелся — расположение комнат и кабинетов в его доме я знала как свои пять пальцев.
Неслась со всех ног, задевая прохожих и на ходу извиняясь. Боялась, что пропущу все самое важное. В разговоре наемников и отца каждое слово на вес золота.
Но меня остановили, резко схватив за плечо. Чуть не упала на спину, не успев вовремя остановить бег.
— Где Рич? — бледная Мира дышала также тяжело как я сама. Она тоже бежала, и также спешила.
Я молча смотрела в ее заплаканные глаза. Мира не знает, что прошлая ночь унесла три жизни.
— Где он?! Ты знаешь? — она взяла меня обеими руками за плечи, готовая, если понадобится, силой вытряхивать из меня ответы. — Говори же! Меня отец в доме запер, я всю ночь одна просидела. Богиня! Как мне страшно было. А сейчас я нигде не могу найти Рича, мы с ним… вместе.
Я попыталась ее обнять, избежать требовательного, молящего, взгляда. И молчала. Не я буду той, кто скажет Мире о случившемся. Не я.
Обнять не получилось. Меня оттолкнули также резко как схватили до этого.
— Мне надо к папе. Или… Мама Рича, она должна быть в храме.
Мира поспешила дальше, не прощаясь, продолжая бессвязно шептать. Мое молчание только придало ей скорости.
Я опустилась на корточки и несколько минут сидела посреди улицы. На месте Рича и двух воинов из дружины мог быть любой. Мог быть Финн, или папа.
Все хорошо, но только пока. До следующей ночи.
Дверь в дом старосты оказалась не заперта. Я тихо вошла и прокралась на второй этаж. Если меня не подводит чутье, Большой Разговор ведется в личном кабинете старейшины. А рядом с ним, по причине повышенной утомляемости Симеона, находится гостиная. Там удобный диван для полуденного сна, кресло-качалка, чайный столик, буфет, и прочие атрибуты отдыха. Еще между кабинетом и гостиной есть смежная дверь. С аккуратненькой замочной скважиной.
Удача со мной, — гостиная пустует, голоса из кабинета слышно отчетливо.
— Как тебя? Керт! Я не понимаю, зачем…
Отец сидит боком к двери. Мне видны его сжатые на подлокотниках кресла побелевшие пальцы и выступившие от напряжения желваки на скулах.
— Это наше условие. Единственное, заметьте, — перебил папу наемник. Тот самый, чьи глаза меня потрясли и испугали.
— Но ей всего семнадцать!
— Уже семнадцать. Больше я ждать не намерен.
— Ну а вам какая выгода? — обратился Симеон к двум другим мужчинам.
— Скучно, — скупо ухмыльнулся один.
— Люблю убивать, — более щедро улыбнулся второй, — смолгов. У нас они за месяц все кончились. Вот и приходится самому за ними бегать.