и
китайской грамотой. Август таких присловий не знал, но смысл был понятен и без перевода. Все эти патенты и договоры, акции, купчие и прочие векселя представляли собой замечательные образцы витиеватого стиля, свойственного банкирам и законникам всех мастей.
– В общих чертах, – признался Август, – но вам придется обратиться к настоящему специалисту, который разберется во всех этих бумагах и изложит их вам удобоваримым языком.
– Порекомендуете кого-нибудь? – Теа искоса взглянула на него, и Августу показалось, что женщина понимает гораздо больше, чем говорит.
– Разумеется, – кивнул Август. – Есть у меня на примете один стряпчий. Его зовут мэтр Константин. Берет дорого, но дело свое знает, имеет все необходимые связи и работает быстро и эффективно.
– Это он вам решал проблемы статуса?
Волей-неволей Август вынужден был объяснить Теа не только суть свалившихся на него бед, но и то, как он решил некоторые из возникших проблем. Без подробностей, но тем не менее.
– Да, именно мэтр Константин.
– Хорошо! Так и сделаем. Обратимся к мэтру Константину. – Теа редко спорила с Августом по поводу его решений. Возможно, это происходило из-за того, что, харизматичный и привыкший доминировать везде и всюду, Август попросту подавлял женщину, не привыкшую там, у себя, к такому напору. Или все дело было в том, что, будучи чрезвычайно умной женщиной, Теа доверяла Августу решать те вопросы, в которых по известным причинам разбиралась слабо или не разбиралась совсем.
– А сейчас я хотела бы услышать ваше мнение, Август, – добавила она к предыдущей реплике, сделав глоток кофе. – О каких суммах может идти речь?
– Не берусь сказать определенно…
– Полноте, Август! – возмутилась женщина. – Ну что вы, как девушка, мнетесь: дать или не дать… Что за сложности?
Иногда Августу казалось, что мир, из которого пришла Теа, невероятно циничен и груб. Женщина не демонстрировала свободу нравов. Напротив, любая другая, прожив с Августом три недели под одной крышей, если бы и не легла уже с ним в постель, то наверняка была бы на полпути к тому. Теа в этом смысле демонстрировала невероятную сдержанность – и это после всего, что она узнала «о жизни» от Маргариты Браганца, – однако в своей речи она допускала порой настолько откровенные или даже непристойные выражения, что Августа оторопь брала. Вот и сейчас: ну какая женщина решилась бы описать его нерешительность в подобных выражениях?
«Дать или не дать!» – повторил он мысленно. – По сути верно, но… как такое возможно?!»
– Теа, – сказал он осторожно, – вам необходимо следить за своим языком. То, что вы только что сказали, совершенно неприемлемо в устах женщины. Тем более когда она говорит с мужчиной.