— Добро ему.
— Будь здорова, ханум, — пожелал ей Муса.
По мере опустошения бутылок головы пировавших туманились. Бывший кабацкий певец Шурка, запустив руку в косы молоденькой жены, стал тихонько напевать:
Я люблю эти черные косы,
Гребешок у тебя отниму, —
Не хочу, чтобы пальцы чужие
Прикасались к добру моему.
Гость, как бы разозлившись, потушил папиросу о тарелку и вызывающе спросил:
— Значит, ты, Шурка, считаешь меня чужим? Да?!
Шюкюр торопливо наполнил рюмку и ответил:
— Не сходи с ума, Мусик. Тысячу девушек я не сменил бы на тебя.
И продолжал:
Пусть нальет виночерпий бокалы,
Будет литься вино как река,
Я дружка на любую из женщин
Не смогу променять никогда.
Теперь обиделась Гюльназ:
— Ты жертвуешь мною ради чужого мужчины?
Будто бы не обратив на нее внимания, Шюкюр запел еще громче:
Не покину я сердца любимой
Ни в полуденный час, ни в ночи,
Потому что извечно кружатся
Роем бабочки возле свечи…
Затем он поднял рюмку и поднес ее к губам жены.
Гюльназ выпила, закусила цыпленком. Шюкюр взял ее за руки и попросил, чтобы она танцевала.
— Потанцуй для своего повелителя, для своего муллы, милочка!
…Вдруг они убедились, что все в комнате закружилось и вместе с вещами кружится женщина. Муса бросил ей деньги. Шюкюр отбивал такт ногой. Гюльназ держала в руках пачку денег, время от времени помахивала ею над головой и, прищуривая глаза, танцевала. Деньги у Мусы кончились, и ему уже было нечего бросать Гюльназ. По старой привычке он потихоньку залез в карман пиджака Шюкюра, висевшего на стуле, и вытащил оттуда деньги.
Через неделю из близлежащей деревни к Шюкюру явился мужчина. Он отдал мулле петуха и цыпленка и сообщил:
— Вчера ограбили мой дом. Прошу господина муллу погадать и указать мне, где я смогу найти мои уворованные вещи.
Шюкюр достал с полки старую книгу, открыл ее и перелистал несколько страниц. Вглядевшись внимательно в какую-то страницу, стал что-то шептать. После всего этого он громко сказал правоверному:
— Э… Твой дом, раб божий, ограбили твои соседи. Уворованные вещи они закопали под большим деревом около вашей деревни.
Пострадавший, поблагодарив муллу, вернулся домой, в деревню, взял лопату и стал рыть под всеми большими деревьями. В это время Муса продавал ворованные вещи на бакинском базаре. Из этих вещей яркая шелковая шаль красовалась на голове Гюльназ, и она, стоя перед зеркалом, любовалась ею.
Примерно через месяц Муса привел к мулле правоверного клиента.
— Господин мулла, этот человек работает охранником в промтоварном магазине. Ночами он караулит, а днем продает с рук кое-какие вещи. Но милиционеры мешают ему, не дают человеку зарабатывать на кусок хлеба. Всесильный мулла, сделай так, чтобы милиционеры в глаза не видели этого раба божия и, следовательно, не трогали его.